– Ваша присяга не обязывает вас оттягиваться именно на картеле Гауптмана, коммандер. – Гауптман не повысил голоса, но в нем послышалось злоба.
– Мистер Гауптман, – Виктория крепко сжала руки под столом, – мы проверяем всех коммерсантов, осуществляющих деятельность на поверхности Медузы или орбитальных складах Василиска, а не только представителей вашей фирмы.
– Чушь! – фыркнул магнат. – Никто из старших офицеров здесь на Василиске никогда так беспардонно не вмешивался в движение законного торгового транспорта. Более того, у меня имеются многочисленные доклады от моих здешних агентов касательно того, что ваши «таможенные» группы посвящают гораздо больше времени «проверкам» моих грузов, нежели чьих-либо других. Если это не ущемление, я бы очень хотел узнать, что, по-вашему, является им, коммандер!
– Действия или бездействие предыдущих старших офицеров не имеют никакого отношения к моим обязанностям и моему долгу, мистер Гауптман, – четко и спокойно произнесла Виктория. – И если мои инспекционные группы действительно тратили больше времени на проверку грузов картеля Гауптмана, то исключительно руководствуясь предыдущим опытом. На ваших судах случаи контрабанды, как правило, встречаются гораздо чаще по сравнению с другими кораблями.
Лицо Гауптмана опасно потемнело, но Харрингтон заставила себя смотреть ему в глаза, не выдавая и тени своего внутреннего напряжения.
– Вы обвиняете меня в контрабанде, коммандер Харрингтон? – баритон сделался глубже и сочнее, почти шелковым.
– Я лишь констатирую: случаев обнаружения контрабанды в грузах, принадлежащих вашей фирме, на тридцать пять процентов больше, чем у любой другой компании, торгующей на Медузе. Разумеется, я не могу сказать, участвуете вы лично в противозаконной деятельности или нет. Мне подобное кажется сомнительным. Однако до тех пор, пока мы не удостоверимся, что под прикрытием деклараций картеля Гауптмана не проходит никакой контрабанды, мои таможенные офицеры, по моему приказу, будут уделять особое внимание вашим грузам.
Лицо Гауптмана продолжало мрачнеть, и Виктория приостановилась, спокойно глядя на него.
– Если вы желаете положить конец тому, что вы рассматриваете как «ущемление», сэр, я бы предложила вам настоять на более внимательном отношении ваших управляющих к своим обязанностям.
– Как вы смеете?! – Гауптман подался вперед. Руки Виктории под столом сжались еще сильнее, но она продолжила сидеть неподвижно.
– Не знаю, кем вы себя воображаете, но я отказываюсь находиться здесь и выслушивать подобные оскорбления! Советую вам следить за своими дикими заявлениями, коммандер!
– Я привожу только факты, а не делаю «дикие заявления», мистер Гауптман. Если вы предпочитаете их не слышать, предлагаю вам удалиться.
– Удалиться? Удалиться?! – Гауптман вскочил, навалившись всем весом на стол, и его голос заполнил центральный пост громовыми раскатами. – Я прибыл сюда дать вам шанс исправить ваше в корне неверное поведение в данной ситуации! Если вы предпочитаете, я могу решить этот вопрос с Адмиралтейством или в правительстве, вместо того чтобы нянчиться с беспардонной выскочкой-коммандером, имеющей наглость оскорблять меня в лицо и обвинять в противозаконной деятельности!
– Это, конечно, ваше право. – Виктории передалось натянутое как струна напряжение сидящего рядом Маккеона, но ее собственная тревога уходила, смываемая волной неуклонно растущего гнева. – В данный момент, однако, вы гость на моем корабле, мистер Гауптман, так что или придержите язык, или я вышвырну вас отсюда вон!
У магната от ее заявления, сделанного ледяным тоном, отвалилась челюсть, и Харрингтон воспользовалась его молчанием.
– Я ни в чем вас лично не обвиняю. Я лишь утверждаю, и документы доказывают это, что отдельные лица в вашей фирме вовлечены в противозаконную деятельность. Ваши угрозы пожаловаться в вышестоящие инстанции не изменят этот факт, так же как не повлияют на выполнение мною моих обязанностей.
Гауптман рухнул обратно в кресло, на квадратных скулах заходили желваки. В помещении повисло тяжелое молчание. Затем он улыбнулся, и выражение его лица сделалось неприятным.
– Очень хорошо, коммандер. Коль скоро вы предпочитаете рассматривать возможность моего обращения в Адмиралтейство как «угрозу» и коль скоро у вас нет никакого желания счесть действия моих представителей законными… возможно, мне удастся найти к вам подход, более понятный для вас. Последний раз вам говорю: либо прекратите задерживать мои суда и грузы, либо я привлеку вас лично – не флот и не Правительство, а вас – к ответственности за ущерб, наносимый моему бизнесу и доброму имени.
– Кого вы решите привлечь к ответственности, меня не касается.
– Вам не спрятаться от меня за своим мундиром, коммандер, – злобно произнес Гауптман. – Я прошу только об учтивости и уважении, положенных любому законопослушному гражданину. Если вы решили использовать свое положение как офицера Короны для устройства некоей персональной вендетты против меня, у меня не останется иного выбора, кроме как использовать свои ресурсы для достойного ответа.
– Я уже говорила: я не выдвигала и не выдвигаю никаких обвинений против вас лично – разве что всплывут явные и неопровержимые доказательства вашего непосредственного участия в противозаконной деятельности. В то же время, однако, угрозы, обращенные лично ко мне, будут иметь не больше эффекта, чем угрозы надавить на меня через мое начальство. Если вы желаете, чтобы ваши грузы проходили инспекцию с минимальными задержками, все, что вам нужно сделать, это проследить за отсутствием в них контрабанды. Подобная задача, – добавила она с холодной улыбкой, – не может оказаться непосильной для законопослушного гражданина с вашими средствами и возможностями, сэр.
– Очень хорошо, коммандер, – проскрежетал коммерсант. – Вы решили нанести мне оскорбление, изображая приверженность букве закона. Я дам вам еще одну возможность для отступления. И если вы ею не воспользуетесь…
– Нет, сэр, не получится, – тихо произнесла Виктория.
Гауптман издал хриплый саркастический смешок, вложив в него максимум презрения. Когда он снова заговорил, его голос звучал твердо и холодно.
– Получится, коммандер. Получится. Если мне не изменяет память, ваши родители являются старшими партнерами в Медицинской Ассоциации Дювалье?
Несмотря на все усилия, Виктория вздрогнула от неожиданной перемены темы. Затем ее глаза сузились, и голова опасно наклонилась.
– Ну, коммандер? – почти промурлыкал Гауптман. – Я прав?
– Правы, – бесстрастно ответила Харрингтон.
– Тогда, если вы настаиваете на личной конфронтации, вам следует подумать о последствиях, которые она может иметь для вашей семьи, мадам. Картель Гауптмана контролирует семьдесят процентов капитала Медицинской Ассоциации Дювалье. Я ясно выразился, коммандер?
Виктория окаменела в своем кресле, лицо ее побелело. Сталь в ее глазах больше не светилась холодом, она полыхала, и уголок рта отчаянно подергивался. Гауптман просиял, неверно истолковав этот невольный мускульный спазм, и откинулся на спинку кресла, улыбающийся и торжествующий.
