Я делаю глубокий вдох.
– Окей.
В прошлом испытании я была последней, и теперь первый звонок достается мне. Я должна позвонить папе Джен – его номер появляется на экранах. Несмотря на весь ее имидж крутой девчонки, она смотрит на меня с тревогой.
Я киваю ей. Мне хочется сказать ей, что я постараюсь быть помягче, но разве существует мягкий способ сообщить кому-то, что с его ребенком случилось несчастье. Надеюсь, ее друзья снаружи приглядывают за ней.
Я набираю номер, и звук нажимаемых кнопок транслируется через динамики, как марш смерти. Как только папа Джен поднимает трубку, я сообщаю ему все, что от меня требуется, и быстро вешаю трубку, прямо посередине его «Что?!» Может, брошенная трубка наведет его на мысль, что это розыгрыш. Отвратительный, безумный розыгрыш. Пожалуйста, друзья Джен, спасите его поскорее!
Остальные звонки проходят примерно так же. Когда Тай набирает наш домашний номер, мои ногти впиваются в ладонь так, что, наверное, останутся следы.
К телефону подходит мама. Тай заговаривает с ней напряженным голосом, будто он плакал.
– Сожалею, но должен сообщить, что Ви попала в серьезную аварию. – Ухмыляясь, он вешает трубку не сразу, и я успеваю услышать отчаянный крик, который бьет мне прямо в сердце.
Думая только об ее отчаянии, я кричу:
– Я в порядке, мам!
Тай тут же прерывает звонок. Слышала ли меня мама? Я закрываю глаза и молча молюсь. О, Сидни, как бы ты меня ни ненавидела прямо сейчас, пожалуйста, помоги маме – так, как ты всегда помогала мне!
Резкий звук возвращает меня в игру. На экранах мелькает несколько кадров с шикающими и свистящими Зрителями. А потом на экране появляется Гейл. С разочарованным вздохом она говорит:
– Ох, Ви! Неужели ты думала, что к тебе карма отношения не имеет!
Что?! А потом я вспоминаю свой пост на странице ThisIsMe.
Огромные алые буквы медленно движутся под скорбно кивающей головой Гейл: ВИ, ТЫ НАРУШИЛА ЧИСТОТУ ИГРЫ. БУДЬ ГОТОВА К ПОСЛЕДСТВИЯМ. МЫ НАКАЖЕМ ТЕБЯ, КОГДА СОЧТЕМ НУЖНЫМ.
Так вот что они имели в виду под «чистотой игры»? Я жду, что они хотя бы намекнут, каким будет мое наказание, но экран гаснет. Ну разумеется, они хотят, чтобы я хорошенько помучилась от неизвестности. Может, они посадят меня в одно из кресел для неудачников, мимо которых мы проходили в коридоре? Или запихнут вместе с Иэном в один из их извращенских чуланчиков. Но я знаю, что ничего хорошего ждать не приходится.
Я сжимаю зубы. Может, Гейл права насчет кармы? И я все это заслужила – все, что со мной происходит? Я думаю о розовощекой девушке и ее милом бойфренде. Мы с Иэном испортили им свидание. И кто знает, пережил ли тот парень, который хотел спасать проституток, встречу с сутенером, к которому я его послала. Господи, да он, может быть, уже в больнице! По крайней мере, то, что я сделала с Сидни, не причинило никакого физического вреда. Но я не остановила Иэна, когда он унизил Джейка. И подписалась на эти кошмарные раунды гран-при, и мои родители пострадали. Да, плохих дел сегодня явно больше, чем хороших.
Карме, наверное, не терпится надрать мне задницу.
Четырнадцать
Микки начинает напевать:
– Детку поставили в угол…
Я откидываюсь на дурацкий диванчик, наплевав на то, что он ходит ходуном.
– Завали хлебало.
Я произношу эти слова впервые в жизни. Только посмотрите, как игра обогатила мой лексикон!
Она вскакивает.
– Ты че сказала, сучка? Сначала пытаешься все испортить, а теперь еще и пасть на меня разинула? – Она начинает обходить стол. – Тебе заплатили, чтобы ты провалила наши испытания? Как тем Зрителям в Атланте? Если ты – гребаная подсадная утка…
Погодите-ка! Что?.. Она думает, что я работаю на НЕРВ?! Я оцениваю расстояние до двери. Микки ближе. Класс! Следующий номер программы – избиение Ви.
Но Иэн встает между нами и говорит:
– Спокойно.
Микки выпячивает мощную грудь.
– Не вякай, крошка!
Иэн на голову выше ее, и он не отступает.
– Ты серьезно?
Джен кричит через стол:
– Эй, детка, возвращайся! Мы же не хотим распугать игроков. Ты потеряешь этот «Харлей».
Микки тычет в меня пальцем.
– Если я узнаю, что ты подсадная, я твою тощую задницу в землю вколочу.
Да что это с ней и почему моя задница сегодня никому не дает покоя? Ладно, по крайней мере, Микки вернулась на свою сторону стола.
Лучше всего было бы промолчать, но я говорю:
– Ты и правда думаешь, что я стала бы что-то делать для уродов, придумавших эту игру? Откуда нам знать, что это не тебя они подослали, чтобы добавить глупости и насилия?
– Хочешь узнать, что такое настоящее насилие?!
Джен тянет свою девушку за рубашку и что-то шепчет ей на ухо. И Микки садится обратно.
Иэн возвращается на свое место рядом со мной, прижимается лицом к моей шее и шепчет:
– Мне кажется, эти испытания со звонками задели ее гораздо больше, чем она показывает.
Первым испытанием для Микки было сказать какой-то девушке, что она сохла по ней много лет и сделает все, чтобы быть с ней вместе. Судя по тону, девушке это признание показалось отвратительным, и лицо Микки порозовело. А когда Иэн звонил ее бабушке, которая лежит в больнице, она старалась вести себя, как ни в чем не бывало, но вены у нее на шее пульсировали, будто вот-вот взорвутся.
– Как ты думаешь, какое наказание они придумают для меня? – спрашиваю я у Иэна.
– Я знаю, только то, что следующие испытания для тебя будут более жесткими.
Я издаю стон.
– Значит, то, что мы до сих пор делали, недостаточно жестко?
На минуту НЕРВ оставляет нас в покое – наверное, рекламная пауза, а может, где-то параллельно проходит другой гран-при. Игроки на той стороне стола используют это время, чтобы выпить еще по пиву. Пока они довольно рыгают, я кладу голову Иэну на плечо и думаю о том, как это было бы – встречаться с ним вне игры. Он шепчет, какая я молодчина, и еще кое-какие вещи, которые звучат особенно убедительно из-за его горячего дыхания на моей коже. Да кому нужны эти испытания, когда каждое прикосновение – как удар током?
Отдых был коротким. На экране появляется Гейл и сообщает, что готова площадка для следующего испытания. Она облизывает губы:
– Все готовы?
Никто, кроме Тая, даже не пытается изобразить энтузиазм. Мы все знаем, что это будет кошмаром. Я смотрю на телефон. Остается еще один час и сорок минут.
Гейл сжимает руки, будто собирается петь арию.
