Если бы депутат Государственной думы (в тогдашние времена — Верховного Совета) Альберт Макашов осмелился произнести публично слово «жид», он незамедлительно был бы исключен из рядов Коммунистической партии Советского Союза, лишен генеральских погон и, скорее всего, очутился на нарах Бутырской тюрьмы, невзирая на депутатскую неприкосновенность.
Трудно сказать, чем бы завершилось «дело врачей» (на самом деле куда более широкое дело, когда могла самым печальным образом решиться судьба миллионов советских евреев), если бы 5 марта 1953 года не умер Сталин. С его смертью не просто была перевернута очередная страница в истории нашей страны, но завершилась целая эпоха. И в истории не только СССР, но, пожалуй, всего человечества.
Перечислять все события, что последовали за 5 марта 1953 года, нет ни смысла, ни возможности. Остановимся только на том, что имеет прямое касательство к судьбе Александра Короткова и того ведомства, в котором прошла большая часть его, увы, недолгой жизни.
На совместном заседании Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР и ЦК КПСС Председателем Совета Министров СССР был назначен Георгий Маленков. Четыре человека стали Первыми заместителями Председателя Совета Министров. В постановлении они были названы не в алфавитном, а в следующем порядке: Лаврентий Берия, Вячеслав Молотов, Николай Булганин, Лазарь Каганович. О Никите Хрущеве в постановлении было сказано уклончиво, что он, дескать, сосредоточился на работе в Секретариате ЦК КПСС.
Решено было объединить МВД СССР и МГБ СССР в единое Министерство внутренних дел СССР. Министром был назначен Лаврентий Берия.
Уже сам порядок, в котором были перечислены первые заместители главы правительства, означал, что центр власти в стране перемещается от партийных органов к государственным. К сожалению, это разумное дело не было доведено до конца, и вскоре все вернулось на круги своя. Никита Хрущев, ставший Первым секретарем ЦК КПСС, спустя некоторое время оказался уже и Председателем Совета Министров СССР. Его преемники пошли дальше: они совмещали уже должность даже не Первого, а Генерального секретаря ЦК КПСС с постом главы государства!
Как заметил, безусловно, читатель, в перечне «первых заместителей» первым был назван Берия. Это по давней советской традиции означало, что он является вторым лицом в государстве. Более того, объединив два силовых ведомства — МГБ и МВД, Берия сосредоточил в своих руках власть, едва ли не превышающую власть самого Маленкова (к слову сказать, в отличие от всех четырех своих «первых» замов, не имеющего никакого опыта самостоятельной государственной работы).
Признаться, автор был немало удивлен, когда услышал от нескольких ветеранов Лубянки, что почти все сотрудники выше среднего звена были рады возвращению Берии.
— Слава Богу, — сказал Александр Коротков Виталию Чернявскому, — теперь закончится этот игнатьевский бардак, и мы начнем нормально работать.
Коротков не таил на Берию обиды за давнее, почти годовое отлучение от службы. Теперь, по прошествии времени, он понимал, что положение Берии тогда было весьма не простым — он должен был фактически восстановить разведку и контрразведку после разгрома, учиненного на Лубянке «кровавым карликом» Ежовым, но делать все так, чтобы ни в коем случае не бросить и подобия тени на Сталина. Он должен был убрать из НКВД прямых пособников Ежова, но и сохранить наиболее ценные кадры, которых к тому времени можно было по пальцам пересчитать. Да, тогда он жестоко обошелся и с ним, и с Василием Зарубиным, и с Исхаком Ахмеровым, но в конце концов никого из них не посадил, не выгнал, а по прошествии времени вернул на прежние места, многих, в том числе его, Короткова, повысил и в звании, и в должности. Да, кремлевские игры идут по сценариям, простым людям зачастую непонятным…
Вот и теперь первое, что сделал Берия, немедленно освободил всех ранее арестованных чекистов и в соответствии с их званиями и опытом назначил на ответственные посты в новом министерстве или на местах. Это не коснулось лишь Абакумова, Леонова, Комарова, Лихачева, Шварцмана, Бровермана и Чернова. Берия не хотел из-за бывшего министра МГБ, к которому не питал ни малейших симпатий, конфликтовать с новым Председателем Совета Министров Маленковым, который к тому же считался его другом.
Постановлением Совета Министров СССР были назначены три первых заместителя министра: Сергей Круглов, Иван Серов и Богдан Кобулов.
Исходя из определенных тонких соображений, Берия поменял местами номера главных управлений разведки и контрразведки.
Освобожденный из заключения генерал-лейтенант Леонид Райхман был назначен на важную должность начальника Контрольной инспекции по проверке исполнения приказов министра.
Начальником следственной части по особо важным делам вновь стал генерал-лейтенант Лев Влодзиминский. Бюро № 1 было преобразовано в 9-й отдел МВД (с теми же задачами) во главе с генерал-лейтенантом Павлом Судоплатовым, в распоряжение которого вернулся его старый друг, освобожденный из заключения генерал-майор Леонид Эйтингон.
Министром внутренних дел Украины Берия сделал своего давнего сослуживца генерал-лейтенанта Павла Мешика, министром внутренних дел Грузии — еще одного из старой гвардии — Владимира Деканозова, успевшего поработать за эти годы не только в МИДе, но даже заместителем председателя Всесоюзного радиокомитета! Еще в НКВД Деканозов получил звание комиссара госбезопасности третьего ранга. Поскольку уход в Наркомат иностранных дел означал увольнение с военной службы, то генеральское звание Деканозов получить не успел. И не успеет…
Своего самого надежного соратника генерала армии Всеволода Меркулова Берия решил пока в МВД не возвращать и имел на то очень серьезные основания. Меркулов уже давно занимал второстепенный при Сталине пост министра государственного контроля СССР. Второстепенный, поскольку судьбу крупных номенклатурных деятелей решал многолетний заместитель председателя и председатель Комитета партийного контроля (КПК) Матвей Шкирятов, по прозвищу «Милок» (а еще иначе, по прямому созвучию — «Малюта Скуратов»), По отношению к характеру и склонностям Шкирятова первое прозвище выглядело насмешкой. Просто у Шкирятова была такая привычка: обращаясь к дрожащему от страха в ожидании приговора очередному «фигуранту», он ласково приговаривал: «А ты, милок, пойди в коридорчик. Посиди там, милок, а мы тут посоветуемся». Случалось, что из коридорчика людей отвозили либо в больницу с инфарктом, либо в «Матросскую тишину», где был построен корпус под особую партийную тюрьму и в нем же кабинеты для партийных следователей, оснащенных телефонами спецсвязи
[164].
Теперь, после смерти Сталина, должность министра госконтроля приобретала, вернее, могла приобрести исключительно важное значение.
Начальником Первого главного управления (контрразведки) снова стал генерал-лейтенант Петр Федотов.
Начальником Третьего управления (контрразведка в вооруженных силах) был назначен генерал-полковник Сергей Гоглидзе.
