Такое сочетание двух первых лиц полпредства насторожило бы контрразведку любой страны. И СД, и абвер, и гестапо вправе были даже чисто умозрительно полагать, что, по меньшей мере две трети персонала советского полпредства, торгпредства, консульств, журналистского корпуса, иных граждан СССР, находящихся в Германии, являются разведчиками.
Немцам, однако, в голову не могло прийти, что подлинным руководителем советской резидентуры в Берлине является не высокопоставленный и амбициозный Кобулов, а сотрудник, стоящий на служебной лестнице несколькими ступеньками ниже. Потому-то они, установив весьма плотное, но, в сущности, бесполезное наблюдение за Амаяком, невольно ослабили внимание к другим сотрудникам, в которых подозревали разведчиков.
В какой-то степени это облегчало работу «Степанова», «Николая», «Аркадия», «Егора», «Акима», иных подчиненных Кобулова. При выходах в город Коротков сравнительно редко пользовался автомобилем полпредства (машин тогда у советских дипломатов вообще было мало), предпочитал обычный берлинский транспорт: автобусы, поезда городской наземной железной дороги, метро, в некоторых районах — трамвай. У него было серьезное преимущество перед коллегами — опыт нелегального пребывания в нескольких странах Европы. Коротков не обладал ярко выраженной славянской внешностью, он не только одевался как немец, но умел и одежду носить как немец, а это не одно и то же. У Александра никогда не торчала расческа из верхнего кармана пиджака, он не застегивал однобортный костюм на все три пуговицы, а только на среднюю, не разминал сигарету перед тем как прикурить, его ботинки всегда были начищены до блеска, а щеки гладко выбриты. Наконец, он в совершенстве владел немецким языком, легкий венский (но никак не русский) акцент только помогал ему в контактах с берлинцами в разных ситуациях.
Поэтому ему достаточно было хоть раз ускользнуть от наружного наблюдения (если таковое имело место), что, в принципе, всегда возможно, чтобы раствориться в толпе.
Другим разведчикам приходилось труднее. Правда, Журавлеву несколько облегчало работу то обстоятельство, что «Брайтенбах», старый полицейский волк, сам опытный профессионал, превосходно знал каждую берлинскую подворотню, каждый проходной двор, каждую пивную и без особых хлопот обеспечивал надежную конспиративность их встреч.
Гауптштурмфюрер сообщал не только информацию, представлявшую самостоятельную ценность для Центра, но и специфические сведения о своем ведомстве. Благодаря ему в резидентуре было известно, кто из сотрудников находится под особо пристальным наблюдением гестаповцев, где у них постоянные и передвижные посты, какие методы применяют шпики, каких районов и мест города следует избегать для встреч с агентурой, а какие относительно безопасны, и тому подобное.
Как бы то ни было, ни один из агентов советской разведки, с кем в эти месяцы встречались Коротков и другие товарищи, не попал под «колпак» гестапо, не был задержан и изобличен.
К слову сказать, если «Брайтенбах» по роду службы не мог знать ничего существенного о планах верховного командования вермахта, потому как не соприкасался с армейскими кругами, тем не менее именно потому, что гестапо старалось не упустить из поля своего зрения ничего важного, он порой получал прямо-таки удивительные по ценности сведения. Так, читателю уже известно, но стоит еще раз обратить на это внимание, что в 1935 году, то есть задолго до войны, «Брайтенбах» представил информацию о проведении испытаний некоторых абсолютно новых видов оружия, в том числе жидкостно-топливной боевой ракеты с дальностью полета до двухсот километров. Позднее удалось установить, что ее разработал талантливейший инженер Вернер фон Браун, ставший впоследствии «отцом» не только печально известных «Фау», но и американских космических ракет. Занятно, что немецкий конструктор состоял в дальнем родстве с многолетней любовницей и двухдневной женой Гитлера. Ева Браун тоже имела право на дворянскую приставку перед фамилией.
Сколько же агентов, в подавляющем большинстве убежденных антифашистов, состояло в те месяцы и недели на связи у сотрудников резидентуры? Точное их число мы никогда не узнаем. Но их было достаточно много, и не все они входили в группы, которые историки причисляют к «Красной капелле».
Так, на 1 мая поступило сообщение из Берлина от надежного источника «Франкфуртера». За этим псевдонимом скрывался офицер германской военно-морской разведки Карл Эйкоф. Когда-то он в числе других иностранных специалистов работал в СССР на судостроительном заводе и по идейным мотивам в 3 936 году стал сотрудничать с советскими органами государственной безопасности. Сейчас «Франкфуртер» передал важную и точную информацию о положении в Германии с такими стратегическими материалами, как бензин и каучук, а также с хлебом.
Но вернемся теперь к собственно разведывательной работе самого Александра Короткова после его возвращения из Москвы…
С наступлением Нового, 1941 года информация, передаваемая Короткову Харнаком (в том числе получаемая последним от Шульце-Бойзена), приобретала все более тревожный характер, хотя в ней встречались отдельные неточности и противоречия. На то имеется несколько объяснений, в частности некоторые колебания в самом германском руководстве, а также «утечка» ряда сведений специально с целью введения возможной советской агентуры в заблуждение.
Приведем некоторые достаточно красноречивые выдержки из донесений Короткова в Москву в первые месяцы 1941 года.
Январь
«В кругах, группирующихся вокруг “Херренклуба”
[78], нарастает мнение, что Германия проиграет войну
[79] и в связи с этим нужно договориться с Англией и Америкой, с тем чтобы повернуть оружие на Восток».
«В штабе авиации Германии дано распоряжение начать в широком масштабе разведывательные полеты над советской территорией с целью фотосъемки всей пограничной полосы. В сферу разведывательных полетов включается также и Ленинград».
«Позиции Геринга все больше и больше склоняются к заключению соглашения с Америкой и Англией. Геринг дал распоряжение о переводе “русского реферата” министерства авиации в так называемую активную часть штаба авиации, разрабатывающую и подготовляющую военные операции».
«Военно-хозяйственный отдел Имперского статистического управления получил от Верховного командования вооруженных сил (ОКВ) распоряжение о составлении карт промышленности СССР».
Февраль, 26
1. «В высших инстанциях правительства и военных организаций Германии в глубокой тайне интенсивно прорабатывается вопрос о военных операциях против СССР. Упор делается на изучение выгод от оккупации советских территорий, ресурсы которых будут использоваться в интересах рейха, в частности смягчения продовольственной проблемы, все более обостряющейся.
2. Гальдер, начальник штаба сухопутных войск Германии, выражает уверенность в успехе молниеносной войны против СССР, захвате Украины и Баку. При внезапном ударе Красная Армия не успеет прийти в себя от шока и не сможет ликвидировать запасы, остающиеся на оккупированной территории.
