Вашего Высокопревосходительства покорн[ый] слуга Мирский».
[880]
14 июля 1883 года Ганецкий получил от директора Департамента полиции следующее распоряжение:
«Имею честь покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство не отказать в распоряжении о выдаче Отдельного корпуса жандармов Капитану Мацкевичу содержащегося в вверенной Вам Крепости арестанта Леона Мирского, для доставления его в Дом предварительного заключения».
[881]
В Дом предварительного заключения Мирский поступил 15 июля. За сорок дней до этого знаменательного события подполковник Г. П. Судейкин произвел в Петербурге небывалую по масштабам облаву на народовольцев. Революционеров, попавших в руки полиции, разбили на две группы — одну наказали в административном порядке, другая, состоявшая из 17 обвиняемых, предстала перед Особым присутствием Правительствующего сената. Часть из осужденных по «процессу 17-ти» оказалась в Алексеевском равелине, другую часть отправили на каторгу в Восточную Сибирь. В эту группу народовольцев 26 июля 1883 года тюремщики включили Мирского. Известный революционер А. В. Прибылев вспоминал:
«Но больше всего потешил нас Мирский. Было известно, что перед своим процессом он настойчиво требовал, чтоб к первому дню его суда, ему была доставлена фрачная пара. Хотелось человеку этим импонировать неведомо кому: суду или почти отсутствующей на суде публике. Разные фантазии приходят людям! Как бы то ни было, этот пресловутый фрак пролежал у Мирского целые годы, проведенные им в равелине, а сейчас оказался в его чемодане, и в него он теперь имел возможность нарядиться и в нем пощеголять, хотя этот Фрак мало подходил к его кандалам, бродням и далеко не Фрачным брюкам. Получалось комическое впечатление какого-нибудь негра или папуаса во фраке и цилиндре на совершенно голом теле».
[882]
Автор воспоминаний не рассказал, сколь мучителен был этап на самый край света и каково идти в кандалах.
«Леон Филиппович Мирский, — писал Прибылен, — просидевший несколько лет в равелине, был неисчерпаемым источником рассказов как из жизни этой крайне суровой и изолированной тюрьмы, так и из последующего периода его жизни на воле. <…> несмотря на отрицательные и неприемлемые для окружающих черты своего характера, все-таки признавался ими полноправным товарищем».
[883]
Этап направлялся в Нерчинский край, на Кару, самое страшное место заключения политических преступников после Секретного дома Алексеевского равелина. В то время как Мирский сидел в мужской тюрьме, разыгралась знаменитая карийская трагедия. Из-за жестокого наказания политической заключенной Н. К. Сигиды шесть каторжан в знак протеста покончили с собой и шесть человек покушались на самоубийство, но остались живы.
[884] Несколько дней мужскую и женскую тюрьмы лихорадило, трагические события наползали друг на друга, но ни в одном выступлении каторжан наш герой не участвовал, он смиренно отсиживался в своей камере. В сентябре 1890 года его за примерное поведение перевели в вольную команду, а через четыре года разрешили выйти на поселение в Селенгинск Забайкальской области.
[885] Позже Мирский переехал в Верхнеудинск. Осенью 1905 года в Забайкалье начались беспорядки. Слабая, нерешительная администрация допустила столь бурную реакцию населения на события, происходившие в Европейской России, что упустила контроль над краем и попросила у высших властей помощь. На Забайкалье двинулись две группы войск, составлявшие карательную экспедицию: с востока шел генерал П. К. Ренненкампф, с запада — А. Н. Меллер-Закомельский. 21 января 1906 года в Читу «для водворения порядка» прибыл поезд Ренненкампфа. К этому времени рабочие прекратили бастовать, речи социал-демократов не вызывали прежнего сочувствия и местное начальство вполне справлялось со своими прямыми обязанностями без посторонней помощи. Вот тогда-то и последовали жесточайшие репрессии со стороны бравых боевых генералов, приступивших к усмирению притихших рабочих. Без расследования и соблюдения самих основополагающих процессуальных положений на забайкальских жителей посыпались смертные приговоры. Среди других судом Ренненкампфа 26 февраля 1906 года был вынесен смертный приговор Мирскому, инспектору народных училищ, коллежскому советнику И. К. Окунцову и врачу И. А. Шинкману. Приведу извлечение из обвинительного акта:
«Крестьянин Забайкальской области, Верхнеудинского уезда, из ссыльных, Лев Филиппович Мирский [обвиняется] в том, что, принадлежа к боевой революционной партии, он путем печатания статей, призывал население к низвержению царствующего императора с престола и к насильственному посягательству на изменение существующего в России государственного строя. Сотрудничал в революционной газете «Верхнеудинский Листок», организовал противоправительственные манифестации и на митингах произносил публично речи, призывая насильственно лишить монарха его власти верховной».
[886] (Приговором суда в 1879 году Мирский был лишен дворянства.)
Присяжный поверенный П. Н. Переверзев, исследовавший действия в Забайкалье Ренненкампфа и его окружения, писал:
«Не думайте, читатель, чтобы в описательной части обвинительного акта по делу Шинкмана, Окунцова и Мирского вменяемые им в вину деяния, начиная с состояния в какой-то боевой революционной партии и кончая организацией милиции, долженствующей превратиться, по счастливому выражению прокурора, в вооруженное восстание всего народа, — не думайте, чтобы все эти факты были очевидны с той определенностью и полнотой, которые давали бы обвинителю право делать свои заключительные выводы. Нет. Кроме статей, напечатанных в «Верхнеудинском Листке» большей частью анонимными авторами, и фактов зачастую молчаливого присутствия на весьма безобидных, по тому времени, митингах и демонстрациях — ничего не было собрано обвинителем в виде неопровержимых улик против подсудимых. Следственный материал по этому делу представляет яркую коллекцию показаний, недопустимых, по нашим законам на суде, показаний, даваемых на основании слухов, неизвестно от кого исходящих; показаний, где свидетельство о фактах, не имеющих ровно никакого значения, растворяется в многоречивых заключениях о характере деятельности подсудимых, заключениях, даваемых экспертами от добровольного и официального сыска».
[887]
