Разумеется, с еврейской точки зрения многие фразы Лэдда звучат по меньшей мере предвзято, но в задачу этой книги не входит сравнительный анализ концепции мессианства в христианстве и иудаизме, и тем более подробный анализ еврейского и христианского мировоззрения в целом. Вместе с тем, думается, автор привел достаточно убедительные аргументы, доказывающие важность фигуры царя Давида для этих двух религий.
* * *
Но даже если отставить в сторону глобальные теологические вопросы, нельзя не признать, что "царь Давид жив и сущ" – жив и сущ, прежде всего, в своих бессмертных псалмах, составляющих основу не только официальной как еврейской, так и христианской литургии, но и неотъемлемую часть повседневной жизни адептов этих религий, а заодно оказавших огромное влияние на развитие всей мировой поэзии.
Как уже указывалось, Давид отнюдь не является автором всей Псалтыри, само это мнение является не более чем обывательским заблуждением. Но те псалмы, лингвистический анализ которых доказывает, что они были созданы в эпоху Давида, и авторство которых почти не вызывает сомнений, поистине поражают силой своего поэтического гения. Большая часть псалмов написана белым стихом размером, напоминающим пяти- или семистопный ямб, но в ряде из них Давид использовал и рифмы. Есть у него и псалмы, написанные в форме акростиха – когда начальные буквы строки или строфы построены в порядке, соответствующем буквам ивритского алфавита. Мощь и красота поэтических образов и метафор Давида не могут не вызывать восхищения.
И все же главное, что обеспечило им бессмертие, – это та сила искренности, с которой Давид ведет в своих псалмах диалог с Богом. Не случайно, отмечая тот факт, что псалмы Давида в целом написаны в русле ханаанской и египетской поэзии того времени, известный исследователь древнееврейской литературы С. Аверинцев спешит добавить: "Однако все эти параллели не должны закрывать от нас того особого места, которое "Книга Хвалений" занимает в религиозной лирике Ближнего Востока, благодаря своему личностному характеру: бог из космической силы становится здесь, прежде всего, поверенным человеческих страданий и надежд"
[97].
Именно этим объясняется то огромное влияние, которое, как уже говорилось выше, оказали псалмы на развитие западноевропейской и русской литературы, музыки и живописи. В русской поэзии за поэтические переложения псалмов, пытаясь выступить соперниками царя Давида, брались М. Ломоносов, А. Сумароков, Г. Державин, Н. Языков, Н. Гнедич, А. Хомяков, Ф. Глинка и многие другие. Уже в наши дни талантливые поэтические переложения псалмов были сделаны Игн. Ивановским, Г. Плисецким и Н. Гребневым.
Кроме того, иудаизм предписывает всем, особенно женщинам, читать псалмы ежедневно в свободное время, так как, согласно еврейской мистике, такое чтение защищает самого человека и его семью от всяческих бед. В книге "Теилим" на иврите есть указания, в какой день недели или месяца следует читать те или иные псалмы. Во многих еврейских общинах есть "хеврот теилим" – кружки, которые собираются для чтения псалмов. По субботам в синагогах принято для этого собирать детей – считается, что псалмы, произносимые детьми, особенно приятны Богу и усиливают Его благоволение к данной общине и еврейскому народу в целом.
Аналогичные традиции существуют и в разных направлениях христианства. Так, по древней монашеской православной традиции вся Псалтырь прочитывается подряд в течение одной недели. Для этого Псалтырь была поделена на 20 разделов – кафисм. В католическом богослужении также принято было прочитывать всю Псалтырь в течение недели. Затем эта традиция была утрачена, но в 1911 году папа Пий X попытался восстановить ее, для чего перераспределил псалмы и сделал службы несколько короче.
Значение псалмов Давида в мироощущении христианина лучше всего передают слова архимандрита Александра (Милеанта):
"Если Евангелие есть весть благая, слово Божие, выражающее отношение Бога к человеку, то книга псалмов царя Давида есть по преимуществу слово человека, обращенное к Богу… Нет такого состояния души человеческой, которое не отражено вдохновенными псалмами царя и пророка Давида. В них – и ликование славословия Всевышнего; в них и уничижение своей природы, несовершенной вследствие падения; в них и пламенный порыв возвыситься над этой уничиженностью, покрыть ее милосердием Божественным; в них – и вопль покаяния, несравненного по своей высоте и глубине; в них – и сила в сознании немощи своей и в тяжких страданиях остановиться на пределе убийственного уныния, не переступая его; в них – и живительная вера в блаженство как в конечную цель и назначение бессмертного существования души. В них, наконец, и высота пророческого прозрения в пришествии на землю Избавителя – Мессии.
Но выразить всю глубину содержания псалмов – это пытаться объять необъятное, как и человеческая душа со всем неисчерпаемым разнообразием чувств и побуждений и беспредельным стремлением к своему Источнику"
[98].
В древней и средневековой Руси (да и позже) Псалтырь была одной из основных книг для обучения грамоте; на ней было принято гадать. Кроме того, псалмы оказали огромное влияние на древнерусскую литературу; и на основе фраз из Псалтыри созданы многие русские пословицы и поговорки.
Судя по всему, на протяжении столетий Псалтырь была любимой книгой на Руси. Ее читали в свободное время; многие знали ее наизусть; ее брали с собою в дорогу.
Согласно легенде, причисленный к лику святых черниговский князь Михаил и его боярин Феодор, замученные в Орде в 1245 году, во время пыток распевали псалмы Давида. Царь Алексей Михайлович, пытаясь походить на великого псалмопевца, имел обыкновение вставать посреди ночи и "славословить Господа песнопениями венценосного пророка".
Не меньшую роль играли псалмы и в жизни средневекового жителя Европы, нередко составляя единственную книгу, которую он прочитывал за свою жизнь. В сознании европейцев той эпохи воин и "бард" Давид входил в число девяти образцов для подражания для христианских рыцарей – наряду с Иисусом Навином, Иудой Маккавеем, Гектором, Александром, Цезарем, Артуром, Карлом Великим и Годфруа Бульонским.
Разумеется, трактовка смысла многих псалмов в иудаизме и христианстве сильно разнится. Обе религии признают, что Давид был не только царем, но и пророком, и в своих псалмах провидит будущее. Однако если христианские комментаторы усматривают во многих строчках псалмов намек на Иисуса Христа, то еврейские отрицают такое толкование, объясняя ее неверным переводом текста или даже намеренным искажением смысла. Но, как уже отмечалось, сравнительный анализ еврейской и христианской концепции не является задачей этой книги, и потому данный вопрос здесь не рассматривается.
