«По какому праву ты так говорил с Моим помазанником? — восклицает Господь в этом же мидраше. — Знай же, что когда Я отдам тебе часть его царства, ты окажешься куда менее достойным царем, чем Соломон!»
[179]
К этому времени дни Соломона были уже сочтены. На закате жизни он, если верить еврейским источникам, осознал всю тяжесть своих грехов и раскаялся в них. Во всяком случае, в третьей из предписываемых ему великих книг, в своих «Притчах» он предстает глубоко богобоязненным человеком и хранителем традиционных еврейских и общечеловеческих ценностей.
Глава пятая
КНИГА КАК УЧЕБНИК ЖИЗНИ
«Притчи Соломона, сына Давидова, царя Израильского…» — так начинается Книга притчей Соломоновых, являющаяся в нашем сознании неотъемлемой частью библейского канона и служившая своеобразным нравственным компасом для многих поколений как евреев, так и христиан. Зачин этой книги вроде бы не оставляет никаких сомнений в том, что ее автором является сам царь Соломон, однако исследователи Библии, как уже догадался читатель, придерживаются по этому поводу несколько иного мнения.
Лингвистический анализ «Притчей» вскрывает разные временные пласты их языка. Самый ранний из них относится к X веку до н. э., то есть к периоду жизни Соломона, а самый поздний датируется едва ли не IV веком до н. э.
Таким образом, «Притчи» представляют собой не единую книгу, а некий сборник, своеобразную антологию морали-заторских поучений, формировавшуюся на протяжении нескольких столетий. Об этом свидетельствует уже тот факт, что название книги дано во множественном числе. Хотя не исключено, что книга получила свое название «Притчи» просто по своему первому слову — подобная практика была принята в еврейской традиции.
В современной библеистике утвердилась точка зрения, согласно которой «Притчи» вобрали в себя семь различных сборников поучений, три из которых и в самом деле либо лично принадлежат Соломону, либо написаны его придворными. Первый такой сборник охватывает главы «Притчей» с первой по девятую; второй — главы с десятой по 22-ю (десятая глава также начинается со слов «Притчи Соломона…»), а третий — главы с 25-й по 29-ю, претерпевшие определенную редакцию во времена царя Езекии (25-я глава начинается словами «И это — притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя Иудейского…»).
Еще одна часть «Притчей», по мнению библеистов, является не самостоятельным сочинением, а переводом известного древнеегипетского сочинения «Поучения Аменемопе». Вероятнее всего, этот перевод также был сделан в период царствования Соломона и, возможно, по его прямому указанию — во всяком случае, интенсивный культурный обмен между Израильским царством и Египтом наблюдался только при Соломоне. При этом переводчик работал избирательно, оставляя неприкосновенными сентенции египетского мудреца, но отсеивая из его текста все, что противоречило идее монотеизма. В результате, как указывает Й. Вейнберг, «из тридцати глав оригинала он отобрал и переводил только 16 речений из разных глав, те, что были созвучны с древнееврейской — яхвистской системой религиозно-этических ценностей и норм, такие, например, как „Остерегайся грабить подчиненного и причинять зло слабому“, „Не дружи с гневливым и не общайся с мужем вспыльчивым“ и иные. Но он не переводил те речения, в которых древнеегипетские божества выступают как структурный компонент содержания или где возглашены специфические древнеегипетские религиозно-этические представления, например, о идеальном муже как о „муже тихом“, о божественной детерминированности человеческой жизни и деятельности. <…> Справедливость сказанного подтверждается также тем, как древнееврейский переводчик переводил древнеегипетский текст. Встречаются почти дословные переводы:
Поучение Аменемопе
Приклони ухо, прислушивайся к сказанному, обрати свое сердце, чтобы понять (1:9 и сл.).
Книга притчей Соломоновых
Приклони ухо твое и прислушайся к словам мудрости, И обрати сердце свое, чтобы знать Меня (22:17).
Но они сравнительно редки, преобладают переводы со значительными отклонениями от оригинала и дополнениями к нему… <…> Если, например, древнеегипетский мудрец мог ограничиться предупреждением „Остерегайся нарушать межи полей…“ (VII: 10 и сл.), то древнееврейский переводчик считал нужным добавить: „Ибо Защитник (Бог) их силен и Он оспорит твое дело“ (23:10 и сл.)»
[180].
30-я глава «Притчей» («Слова Агура, сына Иакеева…»), 1–9 речения 31-й главы («Слова Лемуила царя…») и величественный гимн-акростих женщине-хозяйке дома, который представляют собой 10–31 стихи 31-й главы, по мнению исследователей, являются включенными в «Притчи» отрывками из каких-то не дошедших до нас сочинений древности
[181].
Окончательное формирование книги «Притчей» большинство исследователей Библии относят к периоду царя Езекии, известного своей любовью к литературе и создавшего при своем дворе обширный бейт-мидраш — дом учения, или «школу мудрости». Не исключено, что книга «Притчей» использовалась в последней как учебное пособие.
В то же время нельзя не упомянуть, что существуют и исследователи, убежденные, что «Притчи» были собраны именно Соломоном. При этом они ссылаются на известные слова Третьей книги Царств: «И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять…» (3 Цар. 4:32). К тому же тот факт, что в «Притчи» включены вольный перевод из древнеегипетского сочинения и высказывания нееврейских мудрецов Агура и Лемуила (Лемуэйла), также говорит в пользу этой версии — подобная широта взглядов была свойственна именно Соломону.
Любопытно, что хотя по самому своему настроению и «степени богобоязненности» «Притчи» вроде бы представляют собой полную противоположность «Екклесиасту», еврейские мудрецы поначалу колебались в вопросе о том, стоит ли включать их в канон Танаха. Часть мудрецов считала, что в «Притчах» есть речения, противоречащие друг другу по смыслу, что и делает их непригодными для канона. В качестве альтернативы этой книге предлагалось включить в канон книгу притчей Иисуса, сына Сирахова (Иешуа бен Сираха), но в итоге, видимо, решающую роль сыграл тот фактор, что «Притчи» были освящены авторитетом царя Соломона. К тому же они куда более глубоко отражали именно иудейскую систему жизненных ценностей, чем книга Иисуса, сына Сирахова, превратившаяся в итоге в один из самых популярных апокрифов.
***
Читатель, который впервые откроет Книгу притчей Соломоновых, наверняка удивится, обнаружив, что в ней почти не встречаются притчи в современном значении этого слова. Но дело в том, что слово «машаль», обычно переводимое на русский язык как «притча», в древнем иврите означало «краткое афористичное выступление», «нравоучение», «сентенция», или, если угодно, соответствовало заимствованному из английского и прижившемуся в русском языке слову «спич».
