***
Одним из основополагающих столпов этой морали объявляется семья, в которой оба супруга хранят верность друг другу и вместе проходят по жизни до глубокой старости. При этом автор (или авторы) «Притчей» мечет громы и молнии по адресу тех, кто ищет наслаждений в объятиях блудниц и «чужих» женщин:
…Чтобы спасти тебя от жены чужой,
чужестранной, чьи речи льстивы,
Которая оставляет друга юности своей
и забыла завет Бога своего;
Потому что дом ее ведет к смерти,
и стези ее к мертвецам;
Никто из входящих к ней не возвращается
и не обретают они вновь путей жизни…
Сын мой, внимай мудрости моей, приклони
ухо твое к разуму моему,
Чтобы соблюдать рассудительность и чтобы
уста твои сохранили знание.
Ибо сотовый мед источают уста чужой
женщины, и глаже елея небо ее.
Но последствия от нее горьки,
как полынь, остры, как меч обоюдоострый.
Ноги ее нисходят к смерти, на преисподнюю
опираются стопы ее…
(5:1–5)
Чтобы остерегать тебя от женщины злой,
от льстивого языка чужой,
Не пожелай красоты ее в сердце твоем и да не увлечет
она тебя веками подмаргиваниями своими.
Потому что из-за жены блудной нищают до буханки
хлеба, а мужняя жена душу дорогую уловляет.
Может ли кто положить себе огонь за пазуху,
чтобы не сжечь своих одежд?..
(6:24–27)
Еще более пространно опасность, которую таят в себе объятия «чужой» женщины, описывается в седьмой главе «Притчей». 27 первых стихов этой главы рассказывают о том, как «женщина в наряде блудницы, с коварным сердцем», «шумливая и необузданная», подстерегает «неопытных» (в оригинале — «простаков») и «неразумных юношей».
Сама Глупость как антипод Премудрости отождествляется с такой женщиной, и так же, как эта женщина, ведет к смерти:
Глупость — женщина безрассудная, шумливая
и ничего не знающая, —
И она сидит у ворот дома своего на стуле,
на возвышенном месте города,
Чтобы звать прохожих, идущих прямо своими путями:
«Кто глуп, пусть завернет сюда»;
и неразумному говорит она:
«Вода краденая сладка и утаенный
хлеб приятен!» —
И он не знает, что мертвецы там, в глубине
преисподней, — зазванные ею.
(9:13–18)
Следует помнить, что во всех этих отрывках под женой «чужой» («зара») и «чужестранной» («нохрия») понимается именно женщина-нееврейка, и, таким образом, весь пафос вышеприведенных слов направлен именно против смешанных браков евреев с неевреями. Ряд библеистов сделали на этом основании вывод, что книга «Притчей» формировалась в период после возвращения из Вавилонского плена, когда Ездра (Эзра), почувствовав угрозу ассимиляции, объявил беспощадную войну подобным бракам. Но все серьезные исследователи отвергают эту версию, так как сама лексика «Притчей» свидетельствует о том, что эта книга была создана в эпоху Первого храма и ее автор (или авторы) не имел (или не имели) никакого представления ни о той страшной участи, которая постигла этот Храм, ни о последующем изгнании.
Тем не менее, видимо, угроза ассимиляции в той или иной степени стояла перед еврейским народом уже и тогда. Но самый сакраментальный вопрос заключается в том, действительно ли все эти сентенции против «чужестранной» жены могли быть написаны Соломоном. Ведь сам он, как известно, предпочитал брать в жены и наложницы именно чужестранок.
Как ни странно, многие раввинистические авторитеты как раз в эмоциональности этих предупреждений видят подтверждение авторства Соломона. Кто, как не он, говорят они, на собственном горьком опыте мог с полным основанием сказать, что подобные связи не ведут к счастью? Подлинное же счастье мужчины, провозглашают «Притчи», заключается в браке с любимой женщиной, с которой он проходит путь от юности до старости, и именно с ней он должен искать и телесные наслаждения:
Да будет источник твой благословен и имей
радости от жены юности твоей,
Любимой лани и прекрасной серны; пусть груди ее напоят
тебя во всякое время; ее любви отдавайся постоянно.
И для чего, сын мой, увлекаться тебе постороннею
и обнимать лоно чужой?
(5:18–20)
Но в любом случае читатель во все времена воспринимал эти слова «Притчей» как гимн моногамии и супружеской верности с одновременным осуждением прелюбодеев, то есть мужчин, увлекающихся замужними женщинами:
Кто же прелюбодействует с женщиною, тот лишен ума;
тот губит душу свою, кто делает это.
(6:32)
Целый ряд стихов «Притчей» посвящен воспеванию простых радостей семейной жизни, по которым, вполне возможно, тосковал Соломон, и многократному утверждению, что хорошая жена — это источник всех радостей, а плохая — причина всех печалей мужчины:
Жена доблестная — венец мужу своему,
а позорная — как гниль в его костях.
(12:4)
Мудрая жена устраивает дом свой, а глупая
разрушает его своими руками.
(14:1)
Кто нашел себе добрую жену, тот нашел благо
и снискал благодать от Господа.
(18:22)
Дом и богатство — наследие отцов, но
от Господа — разумная жена.
(19:14)
Лучше жить в земле пустынной, чем с женою
сварливою и сердитою.
(21:19)
Лучше жить на углу кровли, нежели
со сварливою женой в одном доме.
(25:24)
Само семейное счастье объявляется в «Притчах» куда большей ценностью, чем богатство:
Лучше кусок сухого хлеба и с ним мир, нежели дом
полный заколотого скота, но при нем раздор.
(17:1)
Завершается книга «Притчей» величественным гимном-акростихом в честь женщины — жены, матери и хозяйки дома, которая в конечном счете и определяет счастье и положение в обществе своего мужа:
Кто найдет доблестную жену? Цена ей много выше жемчуга.
Муж во всем полагается на нее и не знает недостатка ни в чем.
Все дни жизни своей приносит она ему благо — не зло.
Она берет шерсть и лен, работают охотно ее руки…
и т. д.
(31:10–31)
Следующий аспект «Притчей», лежащий в основе буржуазной морали, — прославление трудолюбия как основы благополучия человека; объявление лености одной из причин бедности, а также многих пороков и безнравственности; концепция «честной бедности», противостоящей нажитому аморальными средствами богатству.
