Книга Фрейд, страница 107. Автор книги Петр Люкимсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Фрейд»

Cтраница 107

О том, что сеансы психоанализа всё же оказались для Панкеева действенными, свидетельствует и то, что его мать отслужила по возвращении сына литургию, в которой в знак признательности за успешное лечение попросила священника упомянуть и доктора Фрейда. «Итак, православный священник торжественно молился за благополучие „Сигизмунда“, которого он, вероятно, считал одним из членов нашей семьи», — с улыбкой констатирует Сергей Панкеев в своих воспоминаниях [234].

* * *

Тем временем «наши славные победы» обернулись для многих австрийцев горькими личными потерями. В Вену стали приходить похоронки, и у Фрейда появились пациенты, впавшие в глубокую депрессию, утратившие всякий вкус к жизни из-за гибели сыновей и мужей. Самого Фрейда поздней осенью 1914 года настигло письмо о смерти любимого старшего брата Эммануила, то ли случайно выпавшего из поезда, то ли покончившего таким способом жизнь самоубийством. Из-за войны письмо добиралось из Англии до Австрии три недели.

Резко возросшее число скорбящих подтолкнуло Фрейда к работе над статьей «Скорбь и меланхолия», замысел которой он начал обдумывать еще до войны — в связи с большим количеством пациентов, страдающих от «меланхолической депрессии». Судя по всему, депрессивное состояние, которое в наши дни является самым распространенным видом психического расстройства, уже во времена Фрейда встречалось достаточно часто. Именно с жалобами на «меланхолию», длящуюся месяцами, а подчас и годами, обращались к Фрейду и другим психоаналитикам многие пациенты, и это требовало, во-первых, объяснения ее природы с психоаналитической точки зрения, а во-вторых, ответа на вопрос о том, насколько психоанализ способен справиться с данным видом «невроза». В трауре, состоянии скорби по умершему Фрейд увидел одно из проявлений депрессивного состояния, вместе с тем существенно отличающееся от депрессии как таковой.

В начале статьи Фрейд указывает на то общее, что сближает между собой два этих состояния психики: оба они обычно порождены утратой… сексуального объекта или некой абстракции, которая для человека могла играть роль такого объекта. То есть причиной скорби или депрессии может стать не только потеря любимого человека, но и, скажем, потеря любимой работы, крах идеологии, приверженцем которой был этот человек, и т. п. Но если скорбь — это лишь эмоция, которая на какое-то время стала определяющей в настроении и поведении человека, но рано или поздно она сменится иными, позитивными эмоциями, то меланхолия — нечто другое. Во-первых, как уже было отмечено, меланхолия-депрессия имеет затяжной характер, а во-вторых, «на психическом уровне меланхолия отличается глубоко болезненным дурным настроением, потерей интереса к внешнему миру, утратой способности любить, заторможенностью всякой продуктивности и понижением чувства собственного достоинства, что выражается в упреках самому себе, поношениях в свой адрес и перерастает в бредовое ожидание наказания. Эта картина станет более понятной, если мы примем в расчет, что скорбь обнаруживает те же самые черты, кроме одной-единственной: расстройство чувства собственного достоинства в этом случае отсутствует…».

Так как в тот период Фрейд еще жил полемикой с Юнгом, то ему было крайне важно доказать, что и эти два чувства вполне объясняются с точки зрения его, фрейдовского, а не юнговского понятия либидо.

«Как же работает скорбь? — писал Фрейд. — Я считаю, что не будет никакой натяжки, если изобразить ее следующим образом: критерий реальности показал, что любимого объекта больше не существует, и теперь требуется отвлечь всё либидо от связи с этим объектом. Против этого возникает понятный протест — везде и всюду можно наблюдать, что человек неохотно покидает позицию либидо даже тогда, когда маячит замена. Протест может быть таким интенсивным, что происходит отрыв от реальности и сохранение объекта с помощью психоза галлюцинаторных видений. Нормой является ситуация, когда принцип реальности одерживает победу. Но всё же он не может сразу выполнить свою задачу. Его реализация проводится, в частности, с большими затратами времени и накопленной энергии; при этом в психике продолжает существовать утраченный объект. Любое отдельное воспоминание или ожидание, в котором „либидо“ прочно связано с объектом, прекращается, перезамещается, и в нем происходит ослабление либидо…» [235]

Далее Фрейд довольно подробно и точно воспроизводит такие хорошо известные современной медицине симптомы депрессии, как чувство вины, заниженная самооценка и т. д., очень осторожно добавляя к ним и снижение сексуального влечения. При этом он обращает внимание на то, что, по сути дела, самообвинения находящегося в состоянии депрессии человека носят обманчивый характер — на самом деле чаще всего они представляют собой замаскированные упреки в адрес близких людей. «Их жалобы на себя — это жалобы на кого-то… они не стыдятся и не скрываются, потому что всё уничижительное, сказанное ими, в общем-то, высказывается о другом человеке, и они далеки от того, чтобы засвидетельствовать своему окружению собственные смирение и покорность, которые подобали бы столь недостойным личностям…» [236] — поясняет Фрейд и далее переходит к объяснению депрессивного состояния с позиции теории либидо.

«Выбор объекта, привязка либидо к определенной личности (на эту роль подходят и Сталин, и Мао Цзэдун, и звезды эстрады или экрана. — П. Л.) осуществились; под влиянием реальной обиды или разочарования в возлюбленном отношение к объекту терпит крах. Итогом был не нормальный отрыв либидо от этого объекта и его перенос на новый объект, а иной, требующий, видимо, больших усилий для своего осуществления. Занятие объекта оказалось неспособным к сопротивлению, оно прекратилось, но свободное либидо не было перенесено на другой объект, а отступило в „Я“. Но там оно не нашло никакого применения, а способствовало отождествлению „Я“ с покинутым объектом. Так тень объекта падает на „Я“, которое теперь может быть расценено особой инстанцией как объект, как покинутый объект. Таким образом, утрата объекта превратилась в утрату „Я“, а конфликт между „Я“ и любимым человеком — в раздор между критической способностью „Я“ и „Я“, изменившимся в результате отождествления» [237].

Это, пусть и не принятое в дальнейшем официальной психиатрией, но, согласитесь, довольно любопытное объяснение природы депрессии позволяет Фрейду дать столь же логически стройное объяснение, почему на фоне депрессии часто возникает мания самоубийства, а затем и вообще связать манию с депрессивным состоянием, то есть одним из первых подойти к описанию картины маниакально-депрессивного синдрома как отдельного заболевания.

«Меланхолия, таким образом, заимствует одну часть своих характерных свойств у скорби, а другую часть у процесса регрессии от нарциссического выбора объекта к нарциссизму… Если любовь к объекту, которая не может прекратиться, тогда как сам объект покинут, нашла спасение в нарциссическом отождествлении, то по отношению к этому эрзац-объекту обнаруживается ненависть, обнаруживается в том, что его бранят, унижают, заставляют страдать и находят в этом страдании садистское удовлетворение. Несомненно, доставляющее удовольствие самоистязание при меланхолии означает… удовлетворение садистских тенденций и тенденции ненависти, которые направлены на объект и на этом пути повернулись в сторону собственной личности…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация