Но вот первые русские пехотинцы уже находятся на расстоянии не более пятидесяти метров от тяжелых пулеметов Габрехта.
Еше одна группа русских солдат тащит тяжело груженные сани и подходит к легким пулеметам, снятым с разбитых «Юнкерсов».
— Ура! Ура! — раздается внезапно крик нападающих, бросающихся в последний прыжок к деревне.
— Огонь! — наконец отдает приказ Габрехт.
Обер-лейтенант Отт выпускает зеленую ракету. По этому сигналу начинают стрелять все немецкие автоматические орудия. Офицер приказывает также минометчикам открыть огонь по дальним рядам штурмующих, чтобы загнать всех нападающих в западню.
Первые 80-мм мины вылетают из стволов с сухим треском.
Советские пехотинцы поражены на последней фазе их продвижения. Число убитых и раненых огромно. Оставшиеся в живых пытаются зарыться в снег, но парашютисты штурмового полка их безжалостно отстреливают.
Около 150 солдат Красной Армии решают сдаться и направляются к немецким позициям с поднятыми руками.
Большинство нападающих убито, и мало кому удалось отступить к опушке леса и увести нескольких раненых.
Оборона этой деревушки, затерянной на равнине, позволяет удержать под немецким контролем аэродром. Его охрана поручена парашютистам 1-го батальона Коха из штурмового полка.
Юхнов
Генерал Майндль получает командование боевой группой 15 января 1942 г. Перечисление «сил», находящихся в его распоряжении, напоминает известную поэму Жака Превера «Инвентаризация»… Самая крепкая часть — это, конечно, 4-й полк СС, не входящий в состав дивизии войск СС, сохранивший свою боеспособность, один строительный батальон, собравший солдат, умеющих лучше обращаться с киркой, лопатой и бетоноукладчиком, чем с винтовкой, дивизион зенитной артиллерии и единственный пехотный батальон, очень ослабленный последними боями.
Осложняющие дело обстоятельства — части, поставленные под командование генерала-парашютиста, относятся к трем разным видам вооруженных сил: сухопутным войскам, ВВС и войскам СС, представлявшим собой вооруженные формирования, не входящие в состав вермахта.
— Не хватает только моряков, — ворчит Майндль, который должен быстро соединить части с такими разными традициями и привычками.
Майндль всегда был человеком трудных, даже безнадежных ситуаций. Когда он берет командование, фронт трещит повсюду.
Везде советские войска наступают на немецкие части, и те оказываются более или менее окруженными. Зима сурова, положение неустойчивое, сплошная линия фронта отсутствует, и иногда очень трудно точно понять, где враг, а где свои.
У немцев все больше и больше плохих сюрпризов: русское оружие гораздо менее чувствительно к холоду, чем их собственное. Что же касается неприятельских танков, то они легко передвигаются при сибирских морозах, не теряя ни в мощности, ни в скорости.
На стыке между 4-й армией фон Клюге и 4-й танковой армией открылась брешь. Партизаны взорвали железнодорожные пути в Косснаках.
Генерал Майндль бросает в бой самую проверенную силу, которой он располагает: взвод парашютистов обер-лейтенанта Гюнтера Гутхайля.
В бой вступают и другие части, которые пытаются окружить русских, прорвавшихся к юго-западу. Но большинству личного состава боевой группы не хватает подготовки и хорошего командования. Они способны только защищать свои позиции. А здесь требуется маневрировать да еще в ужасных климатических условиях…
Несколько частей прибывают на самолетах из Германии. Это солдаты, совершенно не знающие Восточного фронта и его трудностей. Сначала им придется бороться с климатом, не имея даже зимнего обмундирования.
Только эсэсовцы из 4-го полка стоят на уровне парашютистов. Солдаты этой ударной части презрительно относятся к своим товарищам, прибывшим из оккупированной Франции, где они совершенно расслабились, а оказавшись в России, были обескуражены, если не сказать напуганы, и понесли большие потери.
Майндль кое-как закрывает самую опасную брешь между двумя немецкими армиями, но остается коридор километров в двенадцать, по которому советские части еще проникают. У наступающих много бронетехники и артиллерийских орудий, и им удается на несколько дней перерезать дорогу между Рославлем и Юхновом. Немцам удается вновь открыть дорогу, применяя пушки и несколько танков. Положение восстанавливается. В соседних лесах, особенно на севере от дороги, много партизан, готовых нападать на все колонны снабжения противника. Положение тем более серьезно, что сами партизаны получают снабжение и даже подкрепление по воздуху.
Несмотря ни на что, окруженный в Юхнове генерал Майндль держится хорошо и ждет на замену 12-й армейский корпус.
— Мне не удалось уничтожить вражеские части, расположенные на севере города, — говорит он своему сменщику. — Захватили только несколько деревень.
Однако общая ситуация понемногу улучшается, — отвечает сменяющий его генерал. Одна из наших частей прорвалась через дорогу в Гжатск и восстановила связь с 20-й танковой дивизией.
Две советские дивизии были отрезаны от основных сил к западу от этой дороги. Контратаками помочь им не удается. После четырех дней непрерывных боев устанавливается новая линия фронта.
Однако советские солдаты находятся и в деревнях позади немецких линий. Выгнать их оттуда невозможно, так как они в тесном контакте с партизанами, которые поставляют им сведения и снабжают всем необходимым.
Штаб генерала Майндля обосновался в деревне Кувшинково к северо-востоку от Юхнова.
В городе находится полевой госпиталь доктора Ноймана, главного врача штурмового полка, получившего Рыцарский крест за Критское сражение, где он возглавил наступление на гору, возвышающуюся над морем и деревней Малеме. Теперь он отвечает за две тысячи раненых.
— Совершенно необходимо их эвакуировать, господин генерал-майор, — заявляет он Майндлю.
— Вы же знаете, Нойман, что дорога на Рославль перерезана неприятелем. Русским танкам удалось там прорваться, и они совершают постоянные набеги.
— Мне кажется, что я знаю, как это сделать, — говорит врач.
Во время войны в Испании» лейтенант медицинской службы Нойман служил в легионе «Кондор», где встретился с будущим генералом фон Рихтгофеном, который теперь в России командует 8-м авиационнным корпусом. Пользуясь старой фронтовой дружбой, врач посылает ему телеграмму:
«Около двух тысяч раненых, находящихся в Юхнове, обречены на смерть, если их срочно не эвакуировать самолетами. Они сражались из последних сил и не раз ставили под угрозу свою жизнь. У нас есть только один способ отблагодарить их за постоянную самоотверженность: вывезти самолетами из зоны окружения, которая сжимается с каждым днем».
Генерал-полковник фон Рихтгофен посылает шесть десятков «Юнкерсов-52», которые два дня и две ночи, без отдыха для экипажей, совершают постоянные рейсы.
