– Ну, если это надо для школы, смотри.
– А ты будешь его смотреть со мной?
– Нет, – сказал он, – я такие фильмы не люблю.
Фильм с первых же кадров поразил Лиз. Он был черно-белым и сразу же создавал ощущение старины и придавал кадрам какую-то странную достоверность. А в конце, когда спасенные Оскаром Шиндлером люди и их дети проходили мимо его могилы, оставляя рядом с надгробием камни, Лиз вдруг обнаружила, что плачет… то есть ведет себя именно так, как всегда себе запрещала.
Глава 3
Проект «Ирена Сендлер»
Канзас, 1999
После школы Лиз и Меган договорились встретиться с Сабриной. Она немного опоздала и принялась, как маленькая, бормотать извинения, хотя была почти на голову выше Меган и Лиз. Меган никак не могла понять, почему она все время отводит взгляд. Личико Сабрины грубой поперечной чертой рассекали очки в тяжелой черной оправе, и Меган не могла понять, то ли это какие-то супермодные очки, то ли, наоборот, самые дешевые, какие носят ботаники. Сабрина неуклюже опустилась на стул рядом с Меган и начала рыться в своем рюкзаке. Выкопав оттуда свой дневник проекта, Сабрина занесла дешевую «биковскую» ручку над чистой страницей и замерла – будто сидела перед объективом старинного фотоаппарата и ждала разрешения фотографа начать двигаться. Она боится, подумала Меган. Ей, наверно, все время хочется быть прозрачной, как стекло, чтобы люди не замечали ее, даже видя ее перед собой.
Меган с Сабриной жили в Бронсоне, городке с населением в пару сотен душ. Меган мысленно отнесла Сабрину к «богемному» типу людей, потому что та ходила в джинсах и теннисных туфлях, не настолько новых, чтобы казаться модницей, но и не обшарпанных до такой степени, чтобы считаться своей среди уличной шпаны, – в общем, каких-то «ботанских», как и очки. Увидев в первый раз Сабрину в школьной столовой, Меган захотела сделать что-нибудь, чтобы она почувствовала себя в школе, как дома, хотя бы не совсем чужой. Пастор Уильямсон в воскресной школе часто говорил о сострадании ко всем людям, даже к тем, кого совсем не знаешь. Вот она, возможность жить по этому завету, но храбрости у нее для этого не хватало.
– Ты что, болела? – спросила Меган.
– Мама болела, но сейчас у нее уже все ОК! – Сабрина улыбнулась, словно давая понять Меган, что с мамой вовсе еще не все ОК, но говорить на эту тему она не хочет.
– Ты прочитала материалы, что я тебе дала? – деловито спросила Лиз.
– Да. Поразительная история. А цифры там правильные? То есть в журналах ведь бывают и опечатки.
– Мы все проверили, – сказала Лиз, – это правда.
Сабрина сказала, что у них в семье шестеро детей, хотя в Бронсоне жили только она с мамой и младшей сестрой Сарой, а четверо старших пока с отцом в Оклахоме. Как дочь военного, она часто переезжала с места на место. В самом раннем детстве Сабрина выяснила, что, если не высовываться, ничего о себе не рассказывать и улыбаться, будто у тебя все ОК, все так и будут считать и соответственно не станут задавать лишних вопросов. Но раньше она училась в крупных школах, а в Юнионтаунской, где в шести классах училось всего 120 человек, слиться с фоном было практически невозможно. Сабрина подозревала, что к этому моменту сарафанное радио уже разнесло повсюду, что она из бедной семьи и что у нее есть «цветная» сестра. За короткий период жизни в графстве Бурбон она уже успела понять, что бедным здесь быть не стыдно, а вот цветным…
Сама она делать проект никогда бы не вызвалась, но ее попросил подключиться Мистер К. Возможно, он хотел ей помочь или просто пожалел, а от этого она чувствовала себя еще более неудобно. Сабрина с трудом сходилась с людьми и не очень-то умела заводить друзей. Она считала, что уже разобралась в некоторых основах жизни и поняла свое место в ней. Ей оставалось учиться всего два года, а посему надо было просто стиснуть зубы и двигаться вперед. Она твердо верила, что полной неуязвимости достигаешь, только если ни от кого не зависишь и ничем не выделяешься из толпы.
Спокойнее всего Сабрина чувствовала себя дома. Только дома, с мамой и сестрой, которая в свои 13 лет уже превращалась в сущего чертенка, она чувствовала себя по-настоящему нужной. Сабрина была самой младшей из пяти родных детей своих родителей и на три года старше Сары, которую они удочерили во время службы на Маршалловых островах. Даже живя в одном городке с Меган, Сабрина не знала ее в лицо, но в этом не было ничего особенно удивительного. Семье Меган принадлежала «Ферма Стюартов», а Сабрина жила в самом городе, Меган протестанткой, а Сабрина – мормонкой
[16]. Да и, если честно, Сабрина просто не искала себе подруг. Она нашла работу в небольшой бронсонской закусочной под названием «Курятник», и свободного времени у нее почти не было.
– Ну и что ты думаешь обо всем этом, Сабрина? – спросила Меган.
Сабрина покачала головой:
– Я хочу понять, ради чего она взялась спасать детей.
– Может, не так-то это было и опасно? – сказала Лиз.
Сабрине очень не хотелось ввязываться в споры, но кое-что она о Холокосте уже знала.
– Я думаю, нацисты убили бы ее, если б поймали.
Она сказала это негромко, снова уставившись на пустую страницу лежащей на столе тетради.
– Я слышала, в Польше было страшнее всего. Нацисты хотели поубивать всех евреев до единого. А еще я читала, что они расстреливали и поляков, пытавшихся помочь евреям… то есть людей типа Ирены.
Тут она подняла глаза.
– Вы бы смогли поступить так же, как она?
– Мы никогда не узнаем, почему она это делала, – сказала Меган, – но это не имеет значения, потому что то, что она делала, было просто правильно. По-моему, почти любой человек скажет, что это правильно…
Но она не говорила, а делала. Она просто видела несправедливость и боролась с ней, как могла.
– Но ведь если б она попалась, расстреляли бы всю ее семью, – тихо, но твердо сказала Сабрина. – Вы бы все равно сделали это, если б знали, что может погибнуть вся ваша семья?
Сабрина уже задумывалась об этом. Она еще в шестом классе прочитала «Дневник Анны Франк»
[17] и с тех пор интересовалась историей Холокоста. Можно даже сказать, что изучение Холокоста превратилось для нее в своеобразное мрачноватое хобби. Для себя она на этот вопрос уже ответила: она не стала бы рисковать своей жизнью ради посторонних людей. Может, ради спасения сестры или кого-то из родных, но не совершенно незнакомого человека. Однажды, когда Сабрине было всего 12, какой-то мальчишка обозвал Сару «черномазой», и Сабрина бросилась на него с кулаками, в результате чего все закончилось для нее рассеченной губой и шатающимся зубом. Но Ирена Сендлер спасала абсолютно неизвестных ей людей, и этого Сабрина понять не могла.
