«Мягкую машину» и «Билет, который взорвался» — две книги, выполненные с применением техники «разрезок», за границей посчитали слишком уж ультрасовременными. Барни Россет из «Гроув Пресс», который выиграл дело по «Голому ланчу», считавшемуся непристойным, с разочарованием пришел к выводу, что новый роман Билла очень сложно читать. Так же посчитал и британский издатель Билла Джон Кэлдер, оба они посоветовали Биллу придать книге более удобоваримую форму. Билл согласился с ними и внес много исправлений в американский и британский вариант. «Люди часто жаловались на то, что „Мягкую машину“ сложно читать, я проглядел ее, понял, что они правы, и полностью переписал ее, я добавил 65 страниц прямого повествования» (из интервью Билла в марте 1963 г.). Хотя многим и до сих пор кажется, что книги, выполненные с применением техники «разрезок», невозможно читать, и они правы, если ждать, что книга — это последовательное повествование, а первые, скорее, надо воспринимать как стихотворения в прозе.
В конце мая 1962 г. Билл вернулся в отель и поселился в комнате номер 30 на пятом этаже. В углу стоял стол, на нем двухконфорочная газовая плитка, на которой каждое утро Билл готовил яичницу с беконом, а потом заедал ее йогуртом. Билл пристрастился к традиционному английском завтраку, пожив некоторое время в «Императрице» в Лондоне, однако ближайшее к отелю место, где готовили яичницу с беконом, находилось аж на правом берегу. Еще в комнате была кровать, два стула и большой коричневый шкаф. Единственная лампочка без абажура была прикручена над столом, на котором стояла помятая испанская печатная машинка, а над столом висели четыре металлических лотка Брайона. Полка была завалена пленками, которые вылезали из коробок, а магнитофон Билла сломался, во время работы над «разрезками» не выдержали кнопки. Из окна открывался вид на улицу Жи-ле-Кер с покатыми крышами ее домов и покосившимися печными трубами.
Следующее лето стало последним летом творческого креатива в Бит Отеле. На квартире у приятеля Брайон Гайсин познакомился с режиссером Энтони Бэлчем. «С Брайоном Гайсином и Уильямом Берроузом меня познакомил Жан-Клод де Фуга, друг Жака Лезера. Случайное упоминание путешествий Кокто через зеркала вызвало мгновенное фыркание Брайона, который заявил, что путешествует через зеркала каждый день, и не хочу ли я позвонить по телефону ODE: 41.66, чтобы выяснить, как именно».
Билл с Брайоном знали все о «разрезках», но они не знали, как показать это все в фильме: «Я сказал Уильяму, что нам нужно найти кого-то, кто бы во всем этом разбирался. На той же самой короткой улице кто-то из знакомых пригласил меня на вечеринку, где я и встретил Энтони Бэлча».
В десять лет Бэлч стал снимать первые любительские ленты, которые потом показывал в гостиной своим родителям. Он всегда показывал сначала немного кинохроники и очень тщательно отбирал кадры. Прежде чем уехать в школу-пансионат, он всегда вешал на дверь гостиной расписание фильмов, которые, как ему казалось, нравились его матери Дельте, и отбирая свои фильмы или фильмы, которые взял посмотреть, даже когда его не было дома. Дельта сама работала в киноиндустрии, и с ее помощью он узнал профессию изнутри. Она начинала как певица, но утверждала, что после рождения Энтони потеряла голос. Она стала актрисой, дублером и работала в других отраслях киноиндустрии, в том числе в расчетной и финансовой части.
Энтони было интересно абсолютно все, связанное с производством фильмов, от технической стороны съемок до распределения ролей и работы режиссера. Он работал помощником продюсера по рекламе и приобрел опыт в работе со светом, отборе материала, его редактировании, а в конечном счете и в режиссерском деле — его первым «фильмом» стала реклама «Китикэта». «Это была отличная тренировка, — вспоминает Энтони. — Ты учился всему с самого начала». Энтони попробовал свои силы в самых различных жанрах фильма, к примеру в 1961 г. он делал субтитры к классической картине Аллена Рено «LʼAnnée Dernière a Marienbad» («В прошлом году в Мариенбаде». — Прим. пер.), одновременно он работал в двух лондонских кинотеатрах — «Джейси» на Пиккадилли и в «Таймсе» на Бейкер-стрит и писал рецензии на фильмы для «Кантинетал Фильм Ревью». Он делал завуалированную порнографию из «художественных» европейских фильмов для британского порнорынка. Первой собственной работой Энтони стала претенциозная короткометражка, показанная в Париже в 1959 г., это был фильм о старике, так и не ставшем балетным танцором и танцевавшем под парижскими мостами, приятеле Энтони Клоде де Фегусе, который лежал голым в гробу, окруженный свечами. Однако результат ему не понравился, и он отказался от продолжения съемок.
Энтони был молод, высок, худощав, он всегда великолепно одевался и говорил с акцентом, свойственным выпускникам престижных частных школ. У него были чувственные, чуть влажные губы и изможденный вид. Они с Брайоном крепко сдружились. Брайон рассказал ему про сайентологию, и Энтони стал верным последователем Хаббарда, но в первую очередь его интересовал метод «разрезок». В следующие три года он сделал три фильма по книгам Берроуза и Гайсина: «Башням открыть огонь», «Разрезки» и «Билл и Тони».
В первый раз он снял их в Бит Отеле и рядом с ним, это была 23-минутная короткометражка про Уильяма Берроуза и Брайона Гайсина — «Guerrilla Conditions» (кстати, число 23 стало лейтмотивом всех работ Берроуза). На ручную 35-миллиметровую камеру «Де Врай» он снял, как Билл приобретает на улице Бучи сумку для покупок. Он много снимал, как Билл ходит взад-вперед по улице Жи-ле-Кер, как он, ссутулившись, пробирается в толпе с чемоданчиком в руках в своем пальто «Честерфилд». Он снял, как Билл закуривает, как они вместе с Жан-Жаком Лебелем идут мимо церкви к бульвару Сен-Жермен. Они побывали в Парижском зоопарке, и он снял, как Билл долго смотрит на грифа, не отводя взгляда и не шевелясь, гриф был таким же тощим, как и сам Берроуз. Были и другие ленты, к примеру, он снял, как Билл стоит на фоне плаката, который очень решительно призывает пить только минеральную воду St. Yorre, или как он поднимается по ступенькам от Сены на набережную.
Он снял Брайона, бегущего с улицы Ласточки на улицу Жи-ле-Кер, и то, как он входит в отель в свитере на молнии с вывязанными на спине четырьмя своими каллиграммами.
[77] Большая часть кадров с Брайоном была сделана в помещении: вот Брайон сидит в 25-й комнате и выполняет свой известный трюк с дымом: сначала он как бы высекает из пальцев огонь, а потом выдыхает дым; вот Брайон сидит в своей комнате и рисует, а за его спиной на столе стоит «Машина мечты». Следующий раз «Машина мечты» попадет в кадр на выставке «Предмет» в Музее декоративного искусства.
Фильм «Guerrila Conditions» специально не закончен, Энтони продолжал снимать в отеле «Челси» в Нью-Йорке, на вилле Мунириа в Танжере, «Императрице» в Лондоне. Весь отснятый материал не пропал, он вошел в два следующих фильма — «Башням открыть огонь» и «Разрезки». После съемок в Бит Отеле Энтони понял, что же ему надо делать, и принялся за съемки нового фильма: «Башням открыть огонь». Этот фильм — диалог с Биллом. В январе 1963 г. все с помощью той же 35-миллиметровой «Де Врай» они сделали несколько кадров в зале заседания директоров в Британском институте кино. В число директоров входил и Алекс Трокки, с которым Берроуз познакомился на эдинбургской встрече писателей в августе 1962 г. Из Лондона Билл и Энтони отправились снимать радиовышки в Гибралтар и Танжер, где были сняты сцены в саду с Соммервилем и Портманом. В фильм Энтони включил и сцены того, как он сам мастурбирует над корсажем в доме матери, держа член одной рукой, а камеру другой.
