Моим помощником и оператором гидролокатора был лейтенант Дж. К. Лэнгтон, прекрасный моряк и судоводитель. Лейтенанты Британского военно-морского флота Питер Старди и Руперт Брей, младший лейтенант Ронни Вестлэйк,
[3] канонир Р. Дж. Чаплин и корабельный гардемарин Р. Б. Манн – все они составляли команду отличных военных, и я очень быстро осознал, что могу быть полностью уверен в ее мобильности.
Моим инженером был Питер Г. Ф. Озборн, офицер, звание которому было присвоено королевским указом. Он обслуживал устаревшее оборудование «Уолкера» с самого начала войны и поддерживал его работоспособность при любой погоде. Причем все это выполнялось с поразительной четкостью, с большим мастерством, которое мы оценили только после того, как узнали, насколько слабо справлялись с этой работой корабли таких же типов. Вообще, работа инженера на таких старых посудинах, как наша, состояла в основном в том, чтобы на ходу чинить паровые соединения и добиваться, чтобы изношенные механизмы работали более или менее сносно. И в этих условиях от инженеров еще требовалось избегать поломок. «Шеф» Озборн, старший техник машинного отделения Гэйн и старший истопник Лаггер были безусловно высококвалифицированными специалистами и ни разу не оставляли «Уолкер» в беде.
Встреча конвоев в центре Атлантики стала событием, полным драматизма, и всякий раз при воспоминании о нем меня охватывает волнение, хотя я пережил все это множество раз.
Обычно в условиях пасмурной атлантической погоды судоходство сильно затруднено. Каждый из конвоев, либо сам по себе, либо оба, могут в течение множества дней находиться в условиях шторма, не видя солнца или звезд, по которым определяется правильное местоположение.
Обычная схема осуществления встречи в плохую погоду предполагает в первую очередь определение ориентировочной точки встречи. Затем флотилия рассредотачивается на большой площади по курсу приближающегося конвоя. В этой ситуации судоводители ни в коем случае не могут допустить ошибок. После того как тревожный этап пройден, все взгляды устремляются в темноту для того, чтобы обнаружить первые неясные очертания торгового судна. Как-то конвой запаздывал, и я тревожился, что конвой следует, не видя нас, и, таким образом, удаляется все дальше и дальше. Внезапно зазвонил радиотелефон, и поступило сообщение, что один из кораблей флотилии попал в зону видимости. Невероятное чувство облегчения охватило меня; я понял, что все суда флотилии в порядке и следуют к заранее подготовленным позициям в конвое.
При хорошей погоде таких трудностей не возникало. Тем не менее однажды встреча конвоев была даже более драматичной, чем описанная выше. Ранним утром 15 марта 1941 года я стоял на мостике. Я знал, что мы хорошо подготовились к встрече. Корабли тогда растянулись на 15 миль, но постепенно, по мере сокращения расстояния, стали видны все. Их было около 50. Большие торговые суда везли снабженческие грузы и военное снаряжение в осажденную Британию.
Моя эскортная группа состояла, помимо моего судна, из эсминцев «Вэнок» («Vanoc»), «Волонтер» («Volunteer»), «Сардоникс» («Sardonix») и «Скимитар» («Scimitar»), а также сторожевых кораблей «Блюбелл» («Bluebell») и «Гидранга» («Hydrangea»).
Мы с коммодором обменивались различными сигналами и рассказывали друг другу старые морские байки.
Номер 25 отстал 4 часа назад и теперь старался нагнать нас, но сумеет ли он сделать это до наступления ночи, или же его специально отослали подальше от конвоя, чтобы он не привел к судам немецкую подлодку? У номера 53 обнаружилась проблема с рулевым устройством, и двигавшейся за ним колонне пришлось дать ему больше пространства для маневра. Один из членов экипажа номера 37 был серьезно болен, и его пришлось транспортировать на судно, где находился врач. На другом судне человек страдал от небольшого недуга, и нам пришлось двигаться борт о борт с ним, поскольку наш врач мог подсказать капитану этого судна по громкоговорителю, какое лечение требуется больному. Подобные переговоры выглядели довольно забавно.
Эти хлопоты отнимали у нас большую часть дня во время патрулирования моей группой позиций с целью отражения возможных атак противника в течение светового дня. А между тем конвой шел к родным берегам, одновременно приближаясь к району опасного сосредоточения немецких подлодок.
Кодовое название нашего конвоя было HX112, мы следовали в восточном направлении, и я невесело размышлял, знают ли охраняемые нами торговые суда, насколько в действительности плохо вооружен наш эскорт, чтобы отразить массированные атаки врага. Они могли в любой момент подвергнуться торпедной атаке и, таким образом, погибнуть практически у себя дома. В условиях замерзшего зимнего океана переполненные спасательные шлюпки – это самое большее, что могло помочь терпящему бедствие судну. Я поклялся, что если не смогу защитить конвой от нападения противника, то сделаю все возможное, чтобы отомстить за жертвы.
С наступлением ночи мы получили много предупреждений, указывающих на то, что мы были опознаны противником, который следует за нами по пятам. Я отдал приказ своим кораблям подготовиться к отражению атаки после наступления темноты, и атмосфера тревожного ожидания охватила наш конвой.
Нам не пришлось долго ждать.
Глава 3
СУДЬБА ТРЕХ АСОВ
В течение лета 1940 года и на протяжении зимы наши конвои несли потери в Северной Атлантике. Эскорты, будучи незначительны по количеству и не имея подготовленных команд, казалось, не были способны ни предотвратить потери, ни отомстить за них.
В Германии в те годы прославились три знаменитых командира подлодок, благодаря которым мы и несли эти потери. Немцы в данном отношении прославились больше, чем британцы; эти три «аса» стали гордостью всей Германии и получили самые высокие государственные ордена. По возвращении домой каждого из них приветствовал главнокомандующий, оркестры играли триумфальные марши. Экипажи этих подлодок получали поощрения в виде отпусков, люди ездили в лагеря отдыха или же на горнолыжные курорты за счет государства.
Этими тремя героями были Гюнтер Прин, командовавший подлодкой «U-47», Иоахим Шепке, командир «U-100», и Отто Кретчмер, командир «U-99». Прин впервые прославился, совершив блестящий прорыв обороны Скапа-Флоу и потопив при этом английский линкор «Ройял Оак» («Royal Oak»). Безупречный моряк, отчаянный боец и истовый нацист, переполненный собственным тщеславием, он был блестящим профессионалом. Только в течение одного марта 1941 года он участвовал в потоплении судов союзников с грузом общим тоннажем 245 000 тонн.
Шепке, потопивший груз общим тоннажем 230 000 тонн, имел противоречивый характер. Жизнерадостный, беспечный, немного актер, он был более всего подготовлен, чтобы играть роль героя, нося фуражку по-щегольски и обладая чувством беспредельной самоуверенности.
Третий и наиболее удачливый из тройки – Отто Кретчмер – был наиболее опасным для нас врагом. Совершенно бесстрашный, абсолютно уверенный в себе моряк и боец, он железной рукой командовал подлодкой и добился от своего экипажа высочайшей работоспособности. Хвастливые речи, театральные приемы, пренебрежительная самоуверенность по отношению к противнику – все это было не для него. Коллеги характеризовали его как замкнутого человека, дав ему прозвище Молчаливый Отто. Всеобщее преклонение и слава, окутавшая его имя, были одинаково неприятны ему. В сравнении с вышеописанными людьми, полными жизни, он казался мрачной, зловещей фигурой. В водах Северной Атлантики сам Отто и его подлодка наводили ужас. Не менее чем 282 000 тонн груза было потоплено им.
