Я вспоминаю один рейс, в котором тактика уклонения оказалась особенно удачной. А поскольку в этом рейсе мы столкнулись сразу с обоими нашими главными врагами, немецкими субмаринами и ужасной погодой, рассказ о нем будет весьма типичным описанием нашей работы в тот период.
Конвой ONS138, о котором я хочу рассказать, вышел из Ливерпуля 11 октября 1942 года и сразу же попал в полосу непогоды. Составлявшие его суда в основном шли в балласте, то есть в воде сидели высоко. Штормовой ветер их здорово потрепал, к тому же еще они оказались разбросанными на огромном пространстве. Нам ничего не оставалось делать, кроме как лечь в дрейф и постараться избежать повреждений из-за окончательно спятившей погоды. В краткие периоды относительного затишья корабли сопровождения пытались собрать вместе маленькие группы кораблей конвоя, но затем с запада снова налетал очередной порыв ветра, и шторм начинал бесчинствовать с новой силой. Когда видимость прояснялась, становилось очевидным, что работу овчарки можно начинать снова.
Так продолжалось целую неделю, и только 18 октября погода утихла настолько, что мы сумели собрать и сформировать большую часть конвоя. Но в последующие три дня конвой смог двигаться со скоростью, не превышающей три узла. Хотя рейс, можно считать, еще не начался, запасы топлива у эсминцев «Уайтхолл» («Whitehall») и «Ванесса» («Vanessa») достигли критически низких отметок. Если их немедленно не отправить в Пунта-Дельгарда (Азорские острова), где у нас были бункеровочные мощности, или если погода не станет настолько тихой, что они смогут получить бункер в море (для этой цели нас постоянно сопровождал танкер), очень скоро они окажутся в весьма незавидном положении – будут беспомощно болтаться в середине океана, ожидая топлива.
Следовало принять решение, весьма непростое для командира боевого соединения кораблей в море. Вопрос о запасах топлива является очень важным, поэтому соответствующую информацию командир соединения получает с каждого корабля ежедневно. Я чувствовал, что шторм вскоре утихнет, и принял решение оставить эти два эсминца в составе кораблей сопровождения. Мы двигались по маршруту, который пролегал значительно южнее, чем обычно, и мне казалось, что мы вот-вот подойдем к спокойной воде.
21 октября, в день празднования годовщины Трафальгарского сражения, наконец наступило долгожданное затишье. Корабли сопровождения получили возможность заполнить свои опустевшие танки. Все мы быстро высохли на ярком солнце, а конвой наконец двинулся с положенной для него скоростью – семь узлов. Мы воспрянули духом и снова обрели готовность к любым неожиданностям. Нам не пришлось ждать долго.
Вечером 23 октября появилась первая информация о приближающихся вражеских субмаринах. Вскоре после наступления темноты поступило сообщение от лейтенанта Уокера о том, что он перехватил сигналы немецкой субмарины, находящейся в опасной близости от конвоя с кормы. Вместе с «Ванессой» мы немедленно отправились в указанном направлении, надеясь засечь лодку нашими радарами до того, как она успеет погрузиться. Но субмарина оказалась быстрее, и нам пришлось возвращаться несолоно хлебавши.
Мы еще не успели занять свое место в строю, когда были перехвачены сигналы с других подлодок. Уокер, который непостижимым образом различал сигналы, идентифицировал четыре немецкие подлодки, находящиеся в непосредственной близости от нас. Было очевидно, что враг концентрирует силы, собираясь предпринять групповую атаку на наш конвой. Следовало принять меры, чтобы не допустить всплытия подводных лодок на поверхность для атаки. На протяжении ночи «Вечерняя звезда» на большой скорости носилась от одного места предполагаемого нахождения субмарины до другого. Мы ни разу не отметили контакт, но надеялись, что не дали им всплыть и таким образом нарушили их планы.
Днем «Вечерняя звезда» снова присоединилась к конвою. Предстояло узнать, что нам готовит наступающий день. Долго ждать не пришлось. Уже в 8.30 пеленгаторы засекли переговоры немецких подводных лодок. Теперь у них было преимущество, они сумели занять позицию впереди конвоя.
И снова, теперь с «Уайтхоллом», «Вечерняя звезда» понеслась в указанном направлении, пытаясь установить контакт. Показавшийся на горизонте дымок вселил в нас надежду на успех. Однако очень скоро выяснилось, что нас ввело в заблуждение греческое судно, которое после шторма так и не смогло присоединиться к конвою и теперь мирно шло своим курсом, пребывая в счастливом неведении о снующей неподалеку вражеской подлодке. Почему судно не подверглось торпедной атаке, остается только догадываться. Возможно, командир немецкой субмарины ничего не слышал о возможности получить «синицу в руки» и ждал возможности поразить более крупную цель – конвой. Вернув греческую овечку обратно в стадо, мы продолжили поиски, но безрезультатно.
Затем, примерно в 10.45, на мостик поступило очередное сообщение. Подводная лодка появилась слева по курсу конвоя. Мы ринулись туда. Стояла изумительная погода. Нас окружало голубое спокойствие южных широт. Воздух был кристально чист и прозрачен. В это время раздался крик наблюдателя с мачты. Он заметил на горизонте подозрительный объект, но при таком расстоянии не мог его как следует рассмотреть. Мы направились к непонятному предмету, развив максимальную скорость. Но прежде чем мы сумели подойти достаточно близко, чтобы его идентифицировать, предмет исчез из поля зрения. Я чувствовал, что это была вражеская субмарина, которая при нашем подходе погрузилась, но не был в этом уверен. При такой сверхвидимости глаза могут нас подводить и выкидывать самые замысловатые фокусы. А если это была действительно подводная лодка, каково расстояние до нее? Как его оценить хотя бы приблизительно? Миражи способны сбить с толку кого угодно! Но тем не менее мы произвели ориентировочные подсчеты и по прибытии на место приступили к гидролокационному поиску. Еще несколько дней назад я проклинал на чем свет стоит ужасную погоду, теперь я бормотал ругательства в адрес тихого жаркого дня. Потому что такая погода создает самые неблагоприятные условия для работы гидролокационных приборов. Более того, море вокруг жило собственной жизнью, кругом плескались косяки рыб, наслаждающихся теплотой Гольфстрима, причем каждый из них отражал эхо, которое следовало зафиксировать и проверить, не от субмарины ли оно пришло.
К полудню нам посчастливилось установить контакт с объектом, который вполне мог оказаться подводной лодкой. Я принял решение атаковать его глубинными бомбами. Когда мы готовились к повторной атаке, то снова услышали крик наблюдателя с мачты. На этот раз он был уверен, что видит подводную лодку. Становилось по-настоящему жарко. И хотя было опасно оставлять конвой без прикрытия, я чувствовал, что обязан ликвидировать эту угрозу, и дал команду «Уайтхоллу» и «Ванессе» присоединиться к «Вечерней звезде», которая полным ходом пошла навстречу замеченной нами лодке. Когда она погрузилась, мы находились от нее всего лишь в четырех милях, но условия для гидролокационного поиска были абсолютно безнадежными. Оставалось только патрулировать район и не давать лодке всплывать до тех пор, пока конвой не пройдет.
К тому времени у меня появилось ощущение, что меня со всех сторон окружают подводные лодки.
Перспективы у конвоя, на мой взгляд, были далеки от благоприятных, принимая во внимание стремительно приближающуюся ночь. К счастью, мы должны были сильно изменить курс, повернув к западу, выйти на южную часть нашего запланированного маршрута и дальше двигаться по ней. Если я сумею задержать субмарины под водой до темноты, а потом изменю курс, мы сможем ускользнуть.
