Правило четвертое: навязчивость в ряде моментов по мотивам сотрудничества с Западом: об отце — белом офицере, многократные вопросы о миниядерных зарядах (важное задание советской стороны стратегического значения в условиях американской концепции превентивного атомного удара по СССР).
И наконец, правило пятое — самое спорное: агент, пренебрегающий безопасностью в работе со спецслужбой, обречен на поражение. Но провал в делах спецслужбы грозит весьма неприятными последствиями — государственными, политическими, внутриведомственными. Подчас непредсказуемого порядка — от разборок на парламентском уровне до конфликтов международного характера. Фактически в «деле Пеньковского» все эти правила предвидеть Западу было не столь уж сложно.
Скрупулезный анализ работы Пеньковского со спецслужбами в оперативном плане, а также в психологическом и информационном показывает, что при оценке его «честности» в контактах с Западом возникает значительно больше вопросов (сомнений и подозрений), чем положительных сторон в интересах того же Запада.
И последнее. В Карибском кризисе выиграл здравый смысл — военной конфронтации между Востоком и Западом удалось избежать. Каждая из сторон считает это собственной заслугой. Для спецслужб Великобритании и США это «дело Пеньковского» стало опорой в информационной войне с Советами. Но было ли это так? Или советская сторона навязала свои условия? Рассмотрим следующие факты:
— Пеньковский сообщил, что из-за Кубы Хрущев воевать не будет. Такое же желание было и у американской стороны, которые сведения ценного агента перепроверили через другие возможности и официальные контакты по линии спецслужб и дипломатов;
— Ракеты Хрущев с Кубы уберет при условии вывода американских ракет с Ближнего Востока. Сам факт появления такой альтернативы, подсказанной Пеньковским, рассматривался американской стороной «как свет в окошке» и подталкивал их к конкретным переговорам с Советами. Но главное — это и случилось: ракеты были выведены, в частности, из Турции;
— Отставание от Запада в развертывании системы МБР настойчиво подчеркивали Пеньковский и «его» материалы специзданий Минобороны, которые, в конечном счете, оказались советской дезой. Американские спутники-шпионы подтвердили сообщение агента. На этом фоне заявление Хрущева о ракетно-ядерной мощи СССР выглядели дезинформацией в адрес Запада. Именно настойчивое желание публично внушить Соединенным Штатам наличие ядерной силы в контрасте с неофициальными данными агента Алекса и техническими средствами разведки создавало у Запада устойчивое мнение: Хрущев блефует. Правда, теперь известно, что блефовал он для прикрытия истинных намерений советской стороны в вопросе создания реального «ракетно-ядерного щита», причем расчет был на снижение темпов роста такой силы в США.
В ретроспективе: задумка госбезопасности (КГБ) и Минобороны (ГРУ) по стратегической дезинформации, реализация которой была начата в конце 50-х годов, была завершена полностью. Таким образом и защита Кубы и создание «ядерного щита» стали результатом акции «большого блефа» Хрущева и «великой ракетной дезы».
Почему такая уверенность? Разрешение Кубинского кризиса сыграло значительную роль в установлении стабильных отношений между Востоком и Западом. И США после этого кризиса были вынуждены считаться с СССР как с великой ядерной державой.
По следам «Феномена»
Итак, кажется, удалось в определенной степени найти доказательства, что Пеньковский мог быть инструментом — одним из средств в масштабной дезинформационной акции советской стороны в отношении Запада. Но нужно было разобраться еще в том, что стало с ним после… И был ли расстрел?
Я снова засел за публикации и книги. Первое, что бросалось в глаза, — это в десятках статей, особенно после 1991 года, — не было в личных показаниях или воспоминаниях свидетельств о факте присутствия при расстреле Пеньковского. Вот о расстреле Берия имеются и не одно, других приговоренных — также, а о казни фигуранта по столь громкому судебному процессу — ни полслова. Нет таких упоминаний и в зарубежных изданиях, хотя бы со слов бывших сотрудников ГРУ, перебежавших на Запад.
Пускай косвенные, но все же имеются свидетельства о встрече Пеньковского с матерью в тюрьме. Тогда якобы он сказал ей: «Не сомневайся, мама, так было нужно!» Мать до самой своей смерти не верила в предательство сына.
Все эти неясности настраивали на оптимистический лад. Особенно, когда мне стало ясно, что появление «Записок Пеньковского» инспирировалось западными спецслужбами — СИС и ЦРУ. Причем сразу же после судебного разбирательства. В основе «записок» лежали устные беседы с агентом Алексом в Лондоне и Париже.
Один из участников «дела» бывший сотрудник ЦРУ объяснял: «Если книга выйдет, пройдя цензуру ЦРУ, читатели скажут, что она сфабрикована…» Директор ЦРУ Дик Хелмс назвал впоследствии «Записки Пеньковского» черной пропагандой. Так оно и случилось: содержание книги — это открытый антисоветизм, чрезмерная атака на Хрущева, Кеннеди в Карибском кризисе, пасквиль на отношения Сирии и Египта, венгерские события и т. д.
Эта книга стала прикрытием для «черной пропаганды» и дезинфомацией Запада. Правда, временно. Вот несколько слов из нее о личности Пеньковского: он обижен и возвел личную неудовлетворенность в политический принцип, ему не удалось стать генералом в Советской Армии, но он мог бы стать полковником в армии США и Англии — это якобы восстанавливало уверенность в себе. Все это — мотивы для работы с Западом плюс дворянское прошлое отца.
Но вот что характерно: момент появления его в поле зрения западных спецслужб. Это было время, когда хрупкое равновесие периода «холодной войны» между США и СССР нарушилось, и чаша весов склонилась в сторону ядерной войны — сначала в связи в Берлином, а затем — с Кубой.
В международных делах с острыми периодами требуется присутствие возможностей разведок. И такое присутствие было: Пеньковский — у Запада. А кто же у СССР? Или решение партии по стратегической дезинформации можно было не выполнять?! И это при значительном опыте в таких делах советской госбезопасности.
По мнению психиатров, изучавших «дело» как объект клинического анализа, Пеньковский был чрезмерно самоуверен: «Он не мог представить, что его поймают. Простых смертных могут поймать, но не его, баловня судьбы, обладающего такой проницательностью…» Или: «Он походил на юнца, ведущего автомобиль по наклонной дороге о скоростью 140 миль в час и воображающего, что он контролирует ситуацию». Инфантильность в разведывательной работе? У профессионала и в прошлом боевого офицера?
Жизнь Пеньковского до прихода к спецслужбам Запада — это военная косточка с юных лет, война, военные академии, интересная работа в разведке под прикрытием. А это говорит о том, что он не мог быть расхлябанным и самоуверенным человеком. Даже если он предатель.
Так что же случилось с Пеньковским после суда? Одна из версий — грубая дезинформация с нашей стороны: советский представитель в ООН Федоренко довел до сведения западного дипломата, связанного с ЦРУ, информацию о том, что Пеньковский якобы жив и работает против американцев.
