* * *
Не отрывая глаз от дисплея, Томас Рамирес по укоренившейся привычке рассеянно проверил рукой оснащение. «Ника-1» с каждой секундой уклонялась от заданного курса все дальше: разумеется, оттого что буря оказалась слишком сильной. Полковник слегка улыбнулся, а потом, ощутив чье-то приближение, вскинул голову.
– В чем дело, боец? Почему не пристегнуты? – начал было он, но осекся, вздохнул и насупил брови. – Старший сержант Бэбкок, будьте так любезны, объясните мне, какого, собственно говоря, черта вы здесь делаете?
Айрис Бэбкок встала навытяжку.
– Осмелюсь доложить, сэр, я заблудилась. Приняла эту посудину за один из катеров «Принца Адриана».
– Ганни, неужто нельзя придумать что-то получше? На «Принце» нет Марк-Тридцать.
– Сэр, я…
– Лучше вам помолчать, Ганни!..–рявкнул полковник и повернулся к собственному батальонному старшине, старшему сержанту Франсуа Ивашко. – Надеюсь, Франсуа, старший сержант Бэбкок занесена в вахтенный журнал в качестве прикомандированного наблюдателя?
– Никак нет, сэр. Я…
– Исправьте это упущение Я просто удивляюсь. Неужели вы до сих пор не знаете, как много значат бумажки! Теперь мне придется оформлять присутствие Ганни Бэбкок задним числом, согласовывая с майором Естаченко и капитаном МакКеоном.
– Так точно, сэр. Виноват, сэр. Немедленно исправлюсь, сэр, – выпалил Ивашко с неожиданно лучезарной ухмылкой.
– И чтобы больше такого не случалось, – буркнул Рамирес. – Что же до вас, – повернувшись к Бэбкок, он погрозил ей пальцем, – то извольте сесть в кресло, пристегнуться, и чтоб без моего ведома – ни с места. Ясно?
– Так точно, сэр!
* * *
– «Ника-2» вызывает полетный контроль, – отчетливо произнесла в коммуникатор майор Хибсон. – Сообщаю, что в связи с утратой связи с «Никой-1» командование, согласно боевому распорядку, переходит ко мне до возобновления контакта.
Откинувшись в кресле, она с оттенком сожаления скользнула взглядом по своему пульту и пробормотала себе под нос:
– Обскакал меня полковник, но что делать? Придется остаться в лавке – не бросишь же ее без присмотра.
* * *
Сказать, что вокруг уединенного охотничьего приюта бушевала пурга, значило не сказать ничего. Свирепый ветер со скоростью шестьдесят километров в час обрушивал на заграждение сплошную снежную массу, завывая с такой безумной яростью, что здравомыслящий человек никогда бы не заподозрил, что в такую погоду кто-то может находиться снаружи.
И дал бы маху. Пятеро мужчин и женщин сгрудились под защитой навеса, вглядываясь в ночь и проклиная себя за то, что взялись за эту чертову работенку. Разумеется, их снабдили защитными костюмами с обогревом и всем необходимым снаряжением, но даже лучшая амуниция начала барахлить, когда скорость отдельных порывов ветра превысила сто километров в час. Это являлось очередным косвенным подтверждением того факта, что нанял их не иначе как чокнутый. Смешно даже думать, будто в такое ненастье кому-то приспичит подкрасться к дому.
Наверх они, разумеется, не смотрели и вынырнувшую с подветренной стороны крылатую тень не видели – тем более что свирепый вой ветра заглушал даже надсадный рев двигателей.
Посадка была произведена виртуозно. Ведомый твердой рукой старшины Хадсона катер, дрожа под напором урагана, завис на высоте трех метров, выпустил шасси и стремительно упал на массивную скалу, присмотренную с помощью донных радаров. Силу толчка поглотили амортизаторы: катер закачался, как пьяный, но тут же установленные донные крепления свели качку на нет и зафиксировали судно. Когда Хадсон деактивировал систему управления полетом, Тремэйн потрепал его по плечу:
– Здорово, старшина! Лучше, чем здорово!
– Рад стараться, сэр! – с улыбкой ответил Хадсон, и тут в кабину снова просунулась голова Харкнесса.
– Сэр, по-моему, вся эта пехтура собирается сойти с катера, – сказал он лейтенанту. – Как, по-вашему, не приглядеть ли за ними?
– Сойти? В такое ненастье? – откликнулся Тремэйн, отключая фиксатор, чтобы отодвинуть кресло от приборной панели. – Ну что ж, старшина, Флот просто не может оставить этих простофиль без присмотра. Без нас, при эдакой-то погоде, им нипочем не найти дорогу назад.
– Вот и мне, сэр, так подумалось, – пробормотал Харкнесс, протягивая лейтенанту парализатор. – Надеюсь, сэр, вы надели теплое белье?
* * *
Дрожащие от стужи охранники успели заметить лишь, как из снежного марева появились какие-то фигуры. Какие именно, им уточнить уже не удалось. Официальный план учений, разработанный полковником Рамиресом, предусматривал снятие часовых условного противника, а потому атакующий взвод получил помимо стандартных боевых лазеров еще и парализаторы. Охранники охотничьего домика оказались на снегу без сознания, так и не поняв, что подверглись нападению.
– С этими-то как, сэр? – спросил через коммуникатор скафандра старший сержант Ивашко, ткнув сапогом одно из обмякших тел.
– Ну, не на снегу же бросать, – отозвался полковник Рамирес. – Еще замерзнут.
Он огляделся по сторонам, силясь разобрать что-то сквозь снежную завесу, потом присмотрелся к электронной карте, составленной на «Принце Адриане» по данным орбитальной съемки, произведенной до ухудшения погоды, и кивнул:
– Ага, Ганни, вон там должен быть ангар. Оттащите их туда.
– Есть, сэр! – откозырял Ивашко и, выбрав по тактическому дисплею внутри шлема маяки двух ближайших бойцов, отдал приказ: – Култер, ты и Мальтус поработаете няньками. Тащите этих спящих красавчиков и красавиц под крышу.
Главный старшина Харкнесс не жаловал морскую пехоту. Это чувство, которому он и не пытался найти объяснение, было у него едва ли не врожденным, однако сегодня ему пришлось сделать исключение. Старшина шел по пятам Тремэйна, одним глазом приглядывая за своим лейтенантом, а другим наблюдая за людьми полковника Рамиреса.
Сняв наружную охрану, морпехи взяли охотничий домик в кольцо, обнаружили и вывели из строя наземную коммуникационную линию и блокировали спутниковую связь с помощью генераторов активных помех. На все это ушло меньше четырех минут. Тем временем полковник Рамирес собрал штабной взвод и закрепил за каждой дверью группу бойцов.
Лейтенант Тремэйн увязался за самим полковником – так же, отметил последовавший за лейтенантом Харкнесс, поступила и старший сержант Бэбкок. Харкнесс покачал головой – по всему выходило, что Ганни Бэбкок считает это дело личным, и никто не помешает ей принять в нем участие.
Подойдя к главному входу, полковник подергал за ручку. Дверь оказалась заперта, но Рамиреса это не остановило. Сунув под мышку парализатор – в его ручищах тяжеленное оружие казалось карманным пистолетом, – он снял с портупеи маленькую плоскую коробочку, приложил к замку и нажал кнопку.
