Книга Реваншист, страница 54. Автор книги Анатолий Дроздов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Реваншист»

Cтраница 54

— Я-я, — кивнул он. — Семь лет. С 1944-го по 1953-й. Здрасвуйте, гражданин начальник, — произнес он на ломаном русском.

Мы помолчали. Допили кофе.

— Кому вы хотели купить костыли? — спросил он.

— Одной фрау. Я ей обязан. Много мне помогала.

— Что у нее с ногами?

— На войне была медсестрой. Однажды их госпиталь обстреляла немецкая артиллерия. Прицельно… — я запнулся.

— Не стоит проявлять деликатность, — сказал Байер. — Я знаю, что Вермахт обстреливал русские госпитали. А вот Красная Армия — нет. Что произошло с фрау?

— Осколок отрубил ей ногу ниже колена. С тех пор она ходит на протезе. Но у нас плохо их делают. Протез тяжелый и натирает культю. Дома она отстегивает его и пользуется костылями. Но они деревянные и неудобные. Эти, — я указал на витрину, — лучше.

— Понятно, — сказал Байер. — Что ж, герр Девойно. Я продам вам костыли со скидкой. За одну марку. Я капиталист и не могу бесплатно, — он усмехнулся.

— Почему? — спросил я.

— В Минске к нашему лагерю приходили русские женщины. Они приносили еду. Мы знали, что они голодают, и что у них есть дети. Но они все равно несли. Мы делали игрушки для их детей, какие-то мелочи, но это было крохотной платой за возможность выжить. Я до сих пор не знаю, почему они так поступали. После того, что мы, немцы, сотворили на вашей земле… — он вздохнул.

— Кем вы были на той войне? — спросил я.

— Врачом. Я не убивал русских, герр Девойно. Я их даже спасал. Иногда в наш госпиталь привозили раненых русских офицеров. Но о том, что делали в России наши солдаты, я знаю. Поэтому не хожу на собрания ветеранов. Мне неприятно вспоминать… — он помолчал. — В 1953-м я вернулся в Германию. Разоренная войной страна, нищета. Платили мало. Но у меня был план. На войне я провел сотни ампутаций, поэтому знал: калекам понадобятся протезы. Их оплачивало государство, оно продолжает делать это и сейчас. Спрос постоянный. Протез со временем изнашивается, его нужно менять. Отличный бизнес! — он усмехнулся. — В русском лагере я познакомился с замечательным инженером, рассказал ему об идее. Курт согласился стать моим компаньоном. Мы разработали модели легких и удобных протезов. К тому же они оказались дешевы. Государство их охотно закупает. У нас с Куртом сеть мастерских. Недавно я передал дело сыну, оставив себе этот магазин. Жена моя умерла, и мне скучно сидеть дома. В магазин приходят калеки, мне интересно с ними общаться. Вот и русского писателя встретил, — он улыбнулся.

— Спасибо, герр Байер! — сказал я.

— Не стоит, — махнул он рукой. — С удовольствием сделал бы вашей фрау протез. Но для этого ей нужно приехать сюда.

— Заочно не получится? — спросил я.

— Как вы сказали? Заочно? — он задумался. — Если произвести точные замеры…

— По первой профессии я слесарь-инструментальщик, — сказал я.

— Гм! — он окинул меня испытующим взглядом. — Можно попробовать. Подогнать по высоте труда не составит — опорная труба регулируется. Стакан для культи сделать с амортизирующими вставками. Поставить ремни для крепления на ноге… — бормотал он, подняв взгляд к потолку. — А что? Может получиться. Вот! — он вытащил из-под прилавка несколько листков. — Произведите все необходимые замеры и впишите данные в нужные клетки. Пришлите их мне. Адрес — внизу. Готовый протез вышлю почте.

— Данке! — я забрал листки. — В будущем году в издательстве S. Fischer Verlag выйдет моя книга. Аванс я уже получил. Со второй выплаты попрошу заплатить вам за работу. Выпишите счет.

— Не нужно, — сказал он. — Еще марка, и вы мне ничего не должны. Мне будет приятно помочь русской медсестре. Мы были по разные стороны фронта, но все же коллеги. И я не забыл русских женщин, носивших нам еду. Не могу отблагодарить всех, но пусть хоть одной станет легче. Я стар, герр Девойно, а с возрастом становишься сентиментальным. Вам это трудно понять.

«Отчего же!» — подумал я, но возражать не стал. Отсчитал немцу две марки и на прощание пожал руку. По-моему, он это оценил.

* * *

Последующие дни пролетели быстро. Фронтовики провели дискуссию с немецкими писателями — откровенно и жестко. Когда один из немцев вспомнил бомбардировку Дрездена, микрофон взял Григорий Яковлевич.

— Я помню это событие, — сказал, нахмурившись. — О нем сообщило Совинформбюро. В ту пору моя часть воевала в Германии. Знаете, какой была наша реакция? — он помолчал. — Мы радовались. Потому что за нашими спинами лежали сожженные и разрушенные советские города. Могилы миллионов замученных немцами мирных жителей. Женщин, детей, стариков. Так что — да, радовались.

Зал на мгновение притих, а затем взорвался аплодисментами…

К микроавтобусу, отвозившему нас в аэропорт, я вышел с чемоданом, с примотанными к нему костылями.

— Это еще что? — удивился Юрий Васильевич. — Для кого?

Я сказал.

— Видишь, Гриша, — сказал фронтовик, — какую молодежь мы вырастили? А ты говорил: «клоуны». Он свои марки не на шмотье для девок потратил, а на костыли для фронтовички. Помнишь, как они нас вытаскивали?

Григорий Яковлевич смутился и ничего не ответил. Я почувствовал себя неловко. К счастью, подошел автобус, и мы стали рассаживаться.

В Шереметьево таможенники покосились на костыли, но досматривать не стали. Панкин им что-то сказал, и они увяли. Но все эти мелкие неприятности забила реакция Дина Аркадьевны.

— Ну, Сережа, ну, молодец! — радовалась она, опробовав покупку. — Такие легкие и удобные! И упор под локти. От старых у меня мозоли подмышками. Не знаю, как и благодарить.

— Я вам и протез заказал, — сказал я.

— Как? — изумилась она.

— Нужно только обмерить ногу и заполнить форму, — я показал листки. — Отправить это в Германию, там сделают. Готовый протез вышлют по почте. Подогнать, если что, можно на месте. Работу оплатит Красный Крест, — соврал я. — Как и костыли. Мы с ним договорились.

Про Красный Крест я придумал в пути. Не примет Дина Аркадьевна подарок от немца. Гражданин СССР — человек гордый. В 90-е наши нищие старики — малолетние узники нацистских концлагерей будут выстраиваться в очереди за выплатами из Фонда взаимопонимания и примирения, вытряхнутого из Германии по инициативе белорусских дипломатов. Но к тому времени СССР уже не будет. Гордость умирает, когда есть нечего.

— Ну, Сережа! — покачала она головой. — Ну, орел! Тебе бы дипломатом работать.

— Писателем мне больше нравится, — сказал я и достал красочный проспект. — Ваш протез будет выглядеть так.

— С ним даже туфли можно носить! — удивилась Дина Аркадьевна. — А то мне надоело правые в шкаф складывать. Порознь ведь не продают. Все, Сережа, замеряй!..

В Минск я прилетел на самолете — не было желания тащиться поездом. Ну, и обломался — Лили не оказалось дома. Видимо, побежала по магазинам. А чего я хотел? Ждут меня только завтра, а позвонить я не догадался. Подумав, я решил не заморачиваться. Притащив чемодан в гостиную, я вытащил из него подарки и разложил на диване. Полюбовавшись, сходил в душ и прилег в спальне. Но едва смежил глаза, как щелкнул замок входной двери. Следом послышалось восклицание — мою обувь увидели в прихожей — и полу прошлепали ножки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация