Книга Реваншист, страница 69. Автор книги Анатолий Дроздов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Реваншист»

Cтраница 69

В 1985 году в Германии вышел пятый «Курт». Три последних написали мы с Лилей. Вернее, она одна. Я только набрасывал план книги, разбивал сюжет по главам, а затем проходился по уже готовому тексту. Лиля писала слишком академично, без огонька, свой язык у нее был суховат. Зато правильный и простой. Переводчики радовались. На обложках книг красовались фамилии двух авторов, чем Лиля очень гордилась. Тесть — особенно. О том, что его «дачка — письменница, и якую друкуюць у Няметчыне» знали не только в деревне, но и в районе.

Мы переехали в пятикомнатную квартиру на проспекте Любимова, то есть неподалеку от прежнего дома. Сменялись. В придачу к своей «трешке» я дал новенький ВАЗ, купленный за чеки в «Ивушке». С руками оторвали. За машину в СССР в 80-е можно было выменять отдельную квартиру, а тут всего лишь доплата. Так что бывшие владельцы пятикомнатной очень радовались. За ВАЗ и «трешку» мне предлагали четырехкомнатную «сталинку» на проспекте Ленина, но я отказался. Помнил, во что превратится центр Минска в моем времени. Потоки автомашин, забитые «тачками» дворы… Пусть там понторезы живут. Мы — люди сельские.

В новой квартире имелся просторный холл, большая кухня, пять изолированных комнат и кладовая на лестничной площадке. Теперь и у Лили был свой кабинет. По утрам в квартире слышался стрекот электрических пишущих машинок. Их я привез из Германии. Пишущий блок этих машинок представлял своеобразную «ромашку», которая легко менялась. В результате можно было использовать разные шрифты, что избавляло от необходимости вписывать в русский текст от руки немецкие или английские слова. В одной из «ромашек» мы перепаяли пару букв и получили белорусский язык. Удобно. А хорошо послужившая нам «Эрика» отправилась в резерв. Время от времени я ею пользовался, но не с литературными целями.

Большая квартира семье требовалась. В 1981 году у нас с Лилей родилась Ядя, в 1983-м — Станислав. Дети росли разные. Увалень Артем, лопотушка Ядя и гиперактивный Стас. Ботинок младшенькому хватало от силы на месяц. Вся эта компания носилась по комнатам, кричала, прыгала, лезла, куда не нужно, и поэтому требовала неусыпного присмотра. Хорошо, что поблизости имелись ясли-сад, куда мы отводили малышню по утрам. Это давало возможность поработать. Вечером в доме становилось шумно. Угомонить эту ораву можно было лишь показом мультиков. Из Германии я привез видеомагнитофон JVC и стопку кассет VHS, на которые записывал советские мультфильмы. Иностранные из-за границы принципиально не вез — незачем уродовать детскую психику. На просмотры к нам приходили дети соседей по площадке, нередко — с родителями. Видеомагнитофоны в СССР были редкостью. Сам факт, что картинку с телевизора можно записать, а потом просмотреть, казался чудом.

С «жигулей» я пересел на «волгу» — отец уговорил. Свой «фольксваген» он ценил, но к «волге» испытывал любовь. Зависти я не боялся. Лиля стала членом Союза писателей, с соседями мы дружили. Наш подъезд был спроектирован для многодетных семей. Двухкомнатные и трехкомнатные квартиры в нем объединили в одну, вследствие чего получившиеся пятикомнатные вышли не по-советски просторными. Ничто так не сплачивает женщин, как общие заботы. Детей в подъезде обитало множество. Лиля отдавала соседкам вещи, из которых наша тройка уже выросла. А если учесть, что те платьица и ботиночки были импортными, да еще практически новыми, желающих с нами дружить набиралось много. У нас постоянно одалживались — как продуктами, так и деньгами. В довершение я съездил на завод силикатных изделий, и поговорил с директором. В результате во дворе нашего дома появился сказочный городок с избушкой на курьих ногах, песочницами, качелями, каруселями, шведскими стенками и прочими прибамбасами. Завод провел это по статье «оказание шефской помощи многодетным семьям». А то, что у директора в квартире появился импортный телевизор… Он человек не бедный, всегда может сказать, что в комиссионке купил. Городок вышел красивым, его даже по местному телевидению показали. У директора взяли интервью. Тот говорил в камеру, сияя от удовольствия — оценили. Радости нашей малышни не было предела. В глазах их родителей я выглядел правильным мужиком — богатым, но не жадным. Из тех, что живут сами и дают жить другим. Так что я смело оставлял «волгу» у подъезда. Бдительные старушки-соседки отгоняли от нее любителей чего-то открутить или отковырнуть.

— А ну отойди! — кричали они из окошек. — Это нашего писателя машина. Счас милицию вызову!

Летом я отвозил семью в деревню. Малыши ждали этого с нетерпением. В деревне жили корова, кабан, куры и собака с кошкой. Их можно было погладить, а котят даже подержать в руках и уложить спать в кроватку. С нетерпением ждали внуков и бабушка с дедушкой. Вацлав таскал их на себе, а Ядю вовсе не спускал с рук, чем эта хитрунья вовсю пользовалась. Дочка как две капли походила Лилю, чем и объяснялась привязанность деда.

— Як маци разумная будзе, — утверждал Вацлав. Вид у него при этом был такой, что желание спорить пропадало.

Разрушать этот уютный мирок не хотелось отчаянно. Я понимал, что визит к Александрову может кончиться плохо. В своем времени я о нем много читал. Блестящий ученый и очень порядочный человек. Не стеснялся критиковать существующие порядки, при нем Академия наук отказалась исключать из своих рядов Сахарова. Александров был единственным, кто мог воспринять мое предупреждение всерьез. Ядерная энергетика — его любимое детище. Аварию на ЧАЭС в том времени он воспринял, как личную трагедию. Оставил пост Президента Академии наук, заявив, что после Чернобыля кончилась его творческая и обычная жизнь. В том, что он предпримет все меры, я не сомневался. Но вот только удастся ли ему предотвратить аварию? И чем это обернется для меня? Звонить в КГБ Александров не станет — не тот человек. Но вот другим рассказать сможет. Пойдет слух о необычном предупреждении. А в КГБ к слухам прислушивается…

«Что сделано, то сделано, — наконец, решил я. — Дальше — как выйдет. У Лили есть доверенность на получение моих гонораров, в том числе — и в Германии. Завещание составлено в ее пользу. Если возьмут в оборот — закошу под дурака. Я же писатель, откровения слышу. Грохнут — не беда. В этом времени я уже одиннадцатый год. С учетом прожитых ранее лет мне семьдесят три. Хороший срок для мужчины. Многие до такого не доживают…»

Успокоенный этой мыслью, я уснул.

* * *

Из Шереметьева Александров приказал везти себя в институт. Несмотря на выходной день, домой не хотелось. В самолете он немного поспал, но голова все равно гудела. 83 года…

В аэропорт Борисполь его провожал директор АЭС. Дорогой они молчали. Когда объявили посадку, директор взял Александрова под локоть.

— Как думаете, меня снимут? — спросил тоскливо.

«Скажи спасибо, что не посадят!» — едва не выпалил Александров, но вовремя одернул себя.

— Вашей вины в происшествии нет, — сказал, успокоившись, — как и персонала. Поведение реактора в критических ситуациях не изучено до конца, соответствующих методик не имеется. В отчете упомяните, что я присутствовал при эксперименте, и сошлитесь на мое мнение. Если потребуют подтверждения, я его дам.

— Спасибо! — директор затряс его руку. — Век не забуду!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация