Обычный семейный ужин с тактичными расспросами о Яне и о моих планах на будущее медленно подходит к концу. Все было, как всегда у мамы, вкусно и крайне нездорово: сельдь под шубой, оливье, запеченная в духовке пряная курица, обильно обмазанная майонезом с чесноком, и солянка на грибном бульоне. Мамина солянка, куда же без нее: она готовила ее и в дефицитные перестроечные, и в нищие девяностые, и в благополучные нулевые. Любимое блюдо папы, значит, любимое блюдо всей семьи.
Кирюша вовсю зевает. Пока мама с Кирой убирают со стола, а отец выходит покурить, я смотрю телевизор. Пульт у племянника, и он радостно перещелкивает каналы.
– Постой, – я отбираю у него пульт.
На местном канале во весь экран фотография пропавшей девочки, а голос за кадром озвучивает ее приметы. Хватаю смартфон и фотографирую экран.
Пропала девушка
Оксана Воронцова, 14 лет
12 мая 2018 года около 20:00 ушла из дома, и до настоящего времени ее местонахождение неизвестно.
Приметы: на вид 15–16 лет, рост 172 см, худощавая, длинные черные волосы, курносый нос, густые брови, карие глаза.
Была одета: розовая кофта, белая футболка, короткие джинсовые шорты и белые кроссовки.
Всех, кто может сообщить какую-либо информацию о местонахождении Оксаны, просим позвонить.
И контактные номера телефонов родителей, волонтеров, полиции.
Запоминаю всю информацию, тщательно запоминаю лицо пропавшей девочки, всматриваясь в ее глаза, открытую улыбку, легкий скол на переднем верхнем зубе.
Открываю карту и делаю запрос. Ничего: «Недостаточно ЕКИИ».
Мне нужно пять единиц ключевой идентификационной информации, а у меня есть фото, имя, возраст и город проживания, который, возможно, еще и место рождения. Этого мало.
Матерюсь и оглядываюсь – не слышал ли отец. Нет, он еще курит. Кирилл не слышал точно, он уже заснул, а из кухни слышу голоса сестры и матери. Перекладываю племянника на родительскую кровать в спальне, а сам возвращаюсь в гостиную.
Импульсивно открываю окно навыков и пробую влить единицу навыка в «Познание сути», авось получится и поможет.
Вы не можете улучшить системный навык.
Странная система. Я получил этот навык, влив в него очко за уровень, а улучшить нельзя? Получается, и «Оптимизацию» я смогу улучшить только многократным использованием скилла? С откатом в месяц? А может, она вообще не улучшаема? И так чит читерский.
Черт, не о том думаю, возвращаюсь к мыслям о пропавшей девочке.
Отец уже зашел, сел рядом и переключил канал на какой-то русский детективный сериал. Он смотрит телик и поглаживает меня по голове.
– Сейчас, пап, тут по работе кое-что надо сделать.
Сажусь к бате поближе, открываю социальную сеть, ввожу в поиск имя, фамилию и вижу несколько сотен девушек и женщин с именем Оксана и Ксения Воронцова. Добавляю фильтры: возраст, страна, город. Остается лишь шесть. Две без фотографии, с одной из оставшихся четырех надменно, как это умеют делать только девочки-подростки, сложив губы уточкой, смотрит пропавшая Оксана.
– Что за работа такая? – вдруг спрашивает отец. – На малолеток потянуло?
– Пап… – Меня немного оскорбляет предположение отца. – Смотри.
Показываю ему снимок с телевизора с объявлением о пропаже, следом переключаюсь на ее профиль во «ВКонтакте».
– Видишь? Это она. Мне показалось, что я недавно ее видел. Вот, пытаюсь понять, она – не она.
– И?
– Дай мне минуту.
В ее профиле ничего нужного: цитаты, мемы, картинки. Семейное положение: в активном поиске. Цинично шучу про себя: похоже, нашла.
В расширенном виде появляется нужное – это ее школа. Запоминаю и снова открываю карту, хотя испытываю опасения, что девочка уже не жива, и как тогда поведет себя карта интерфейса? Покажет ли хотя бы местоположение тела? В любом случае, если информации будет недостаточно, придется звонить родителям и что-то выдумывать, чтобы помочь им найти дочь.
В этот раз ЕКИИ достаточно. Метка на карте показывает, что Оксана где-то за городом, километрах в шестидесяти. Увеличиваю масштаб и вижу поселок, одноэтажные дома, проселочные улицы. Уже поздно, но в доме, где находится девочка, горит свет. Ничего не разглядеть, но карта обозначает и улицу, и номер дома.
– Она, пап.
– Звони! – Он вскакивает с дивана.
Я колеблюсь. Звонить со своего телефона – не лучшая идея. Обязательно возникнут вопросы. Откуда узнали, гражданин Панфилов? Почему сразу не сообщили? Увидели по телевизору? Вы – экстрасенс? А может, сами принимали участие в похищении девочки?
– Да звони же, я тебе говорю! Ты представляешь, что чувствуют ее родители? – Отец гневается, взбешенный моим промедлением.
Как же включить антиопределитель номера? Хотя какой в этом смысл, все равно у сотового оператора вытащат, откуда звонок был. Обреченно набираю номер родителей Воронцовой.
Мне сразу же отвечает женский взволнованный голос:
– Алло!
– Здравствуйте… – я не знаю, с чего начать. – Вы – мама Оксаны?
– Да-да, это я, вы знаете, где она?
– Оксана в области. Записывайте: поселок Листвянка, улица Куликова, дом 19.
Отец недоумевает, но я показываю ему, что объясню все потом. Повторяю адрес еще раз.
– …Да, все верно. Прямо сейчас она там.
– Она… – Голос в трубке замирает, боясь произнести то, что может стать приговором. – Она жива?
– Она жива, – отвечаю, надеясь, что будь Оксана мертва, система как-то пометила бы это.
Слышу, как мать девочки облегченно рыдает, а потом трубку берет ее муж.
– Здравствуйте! Я – Михаил, папа Оксаны. Спасибо за информацию, но откуда она у вас?
– Просто проверьте этот дом. Не теряйте времени, срочно сообщите в органы.
– Как вас зовут?
– Филипп. Если будут вопросы, звоните на этот…
Связь обрывается. Лишь бы не приняли за тупой телефонный розыгрыш, вполне возможно, что им уже звонили какие-нибудь идиоты, подкидывая ложную информацию о дочке.
Разговор вымотал меня. У меня не осталось никаких сил, и, избегая вопрошающего взгляда отца, я смотрю на свои показатели: полностью обнулен показатель духа. Возможно, дух – это некий аналог маны, который нужен для использования системных способностей. Или снижение духа связано с общей усталостью? Завтра, выспавшись и в спокойной обстановке, уточню у Марты.
– Где ты ее видел? – чеканит слова отец.
– Там и видел, пап.
– Где это «там»?
– Что у вас тут? – Это Кира. – А где Кирюша?
