– Я не могу! – воскликнула я.
Как Мэйг мог объединиться с тем, что не имеет реального тела? Каким образом можно разрушить эти чары?
Я ощутила, как Пайри мысленно тянется ко мне:
«Используй свою маа!»
Алый свет скользил сквозь отверстие в потолке пещеры, подбираясь к красным камням. Белый туман ожил. К моему ужасу, Мэйг начал расти. Его тело сливалось с туманом. И они вместе разбухали, стремясь ко мне и одновременно выплескиваясь через дыру в потолке. В воздух поднимался некий гигантский лис.
«Скорее!» – выкрикнул чей-то голос.
Голос Пайри. Голос Митиса. Напев Старейшин, сплетенных воедино.
Я прыгнула на Мэйга – на реального лиса, скрытого в тумане. Сильным толчком я отбросила его от дорожки света. И всем своим телом перекрыла луч заката, коснувшийся холодной земли. Но я не могла его остановить или задержать… острый алый луч прорывался вниз. Стон в пещере перешел в пронзительный крик, биение полусвета оглушало мои чувства.
Белый Лис, этот уродливый призрак, разрастался.
Удар рядом со мной. Мягчайший мех. Свет перекрыт.
От земли поднимался грохот. Огромные красные камни задрожали. Я чувствовала силу Белого Лиса, глубину его воли, его неуемные стремления. Он давил на нас, но мы держались. Его визг яростно впивался в наши сердца. Земля под нами треснула, выбросив волну жара. Я накинула свою маа, словно шкуру, на себя и на Пайри, ощутила серебряную силу Старейшин, влившуюся в меня, защитившую меня и лиса рядом со мной. Объединившись, наши сердца забились как одно.
Ка-тамп, ка-тамп…
В пещере вспыхнули языки пламени. Они трещали и шипели, заглушая гул полусвета. Мэйг бежал, его мех горел, мелькали красные и черные сожженные пятна… Земля погрузилась в темноту, дым заполонил весь мир. Краски померкли перед моим мысленным взором. Стон Мэйга затих, и я теперь слышала только биение полусвета, и в его ритме стучали наши сердца.
Когда дым развеялся, пещера была пуста. Мэйг и Белый Лис пропали бесследно. Здесь были только мы двое, засыпанные пеплом.
Я и Пайри – наконец-то вместе.
24
Митис умер. Я это чувствовала, хотя моя маа уже отделилась от маа Старейшин… чувствовала угасание ослепительного света. Он продолжал бороться лишь благодаря своей могучей воле и отдал последние силы для победы над Белым Лисом. Митис сдержал свое обещание и привел меня к брату. Правда, он хотел сделать это иначе, и все же его помощь была неоценима. Я надеялась, что старый лис наконец узнал покой.
Мы собрались в Дремучем лесу, у дерева с кровавой корой. Фарракло, Лоп и Кэттискло ждали нас там вместе с остальными волками. А также Сиффрин, Симми, Тао, Флинт и Каро. И еще с ними остались несколько свободных лисиц. Они приветствовали тех, кто вышел из логова Мэйга. Лиро, Шри и Зилла. И Пайри – мой брат.
Белый Лис исчез. Я представила его, этот комок вещества, пучок несбывшихся фантазий, кружащий в пространстве где-то по другую сторону солнца.
И от Мэйга ничего не осталось. Огонь, ворвавшийся в логово, поглотил синеглазого лиса без следа. Удушающая пыль осела. Воздух в лесу стал чище. И я наконец почувствовала, что могу дышать без помех.
Мы проспали весь долгий день после полусвета, прижимаясь к земле, как детеныши к матери, ощущая ее пульс, который нес всем живым утешение. Волки устроились вокруг лисиц, охраняя их, хотя Белый Лис больше никому не грозил. Ну, в их присутствии все равно спалось намного спокойнее.
На следующее утро мы встали, снова полные сил. Потом вместе дошли до края Темных земель, где деревья еще осмеливались цвести. Жадно напились из ручья с извилистым руслом.
Пайри опустил голову мне на спину.
– Я знал, что ты должна прийти. Даже притом, что сам просил тебя не вмешиваться. Ты никогда не делала то, что тебе говорили.
Я ласково куснула его.
– Да и ты тоже.
Пайри посмотрел куда-то вдаль, его уши безвольно опустились. Я мгновенно пожалела о своих словах. Наверное, он подумал о днях, проведенных в Серых землях? Если бы он слушался бабушку, Карка не нашла бы нашу нору. Но он просто играл… он был детенышем. Не он создал Зачарованных. Не он привязал свой ум к Белому Лису. Митис был прав – Пайри ни в чем не был виноват.
Я ткнула брата носом.
– Я теперь умею истаивать, – весело сказала я.
Исчезла и тут же снова появилась.
– Хвастунья! – Он хлопнул меня лапой.
И в том, как брат взмахнул пестрым хвостом, я увидела того Пайри, которого знала прежде, – моего шаловливого, любящего брата.
Сиффрин еще прихрамывал, но его раны уже заживали. Я предложила ему маа-шарм, и на этот раз он не стал отказываться. Теперь это была только моя собственная маа – связь со Старейшинами уже прервалась, – но ее вполне хватило. Я никогда не чувствовала себя ближе к красному лису. Пока Пайри отдыхал рядом с Фарракло, я вылизывала мех Сиффрина, очищая его от засохшей крови. Метка в виде смятой розы все еще оставалась на его лапе, но ее почти не было видно под шерстью.
Я посмотрела на него:
– Я ошибалась насчет тебя, Сиффрин. Ты меня простишь?
– Тут нечего прощать. – Он склонил голову набок. – Надеюсь, теперь ты поняла, что я тебе друг.
Я коснулась носом его носа.
– А может, и чем-то большим станешь, – храбро ответила я.
Его янтарные глаза вспыхнули.
– Мне это нравится, Айла.
Он сплел свой хвост с моим, и мое сердце забилось быстрее.
Я всмотрелась в него:
– А что ты увидел под каменными деревьями?
Взгляд Сиффрина стал рассеянным. Какие воспоминания навеяли на красного лиса те древние деревья? Что так сильно его тревожило?
Сиффрин медленно качнул головой:
– Я будто вернулся в то время, когда был детенышем. Увидел Болотные земли такими, какими они были раньше, – пышный мох, траву, болотистые лужи… Я почуял острый аромат водяных цветов. Но потом… – Сиффрин встряхнулся. – Потом – ничего. Вот это меня и расстроило. Воспоминания исчезли. Мэйг украл их, когда лишил меня силы воли. – Сиффрин уставился на свои лапы. – Я теперь лис без прошлого.
Мне невыносимо было видеть его таким печальным.
– Красный цвет… – тихо пробормотала я. Потом сосредоточилась. – У тебя мех твоей мамы. Самый яркий красный, какой только я видела. Твоя мама была прекрасна.
«Как и ты сам», – мысленно добавила я.
Сиффрин поднял голову.
– И она очень тебя любила, – продолжила я. – Всех вас. Ты – один из шестерых! Вы были такими милыми малышами. Твой папа умер, и мама растила вас одна. И она справилась. Ведь она была великой охотницей.
