Юноша почувствовал прикосновение чьей-то руки – Жанна, улыбаясь, смотрела на него, ее лицо излучало покой.
– Все будет хорошо, – тихо сказала она. – Отец Небесный с нами.
В глубине души Габриэль знал: все, что она говорит, – истинно. Он видел эту истину в ней, в свете, который она излучала, более ярком, чем свет любого факела. Но увидят ли это другие люди? Он слышал, что говорили о Карле, о его нерешительности, о чрезмерном влиянии, которое оказывали на него некоторые придворные.
Жанна была посланницей Бога, Габриэль знал это наверняка. Но сейчас ей предстояло говорить не с ангелами, а с королем.
Юноша глубоко вздохнул и вступил в зал, где со своими людьми веселился Карл, дофин и, возможно, будущий король Франции.
9
Габриэль считал Вокулер красивым и богатым городом, а Нанси – многолюдным и шумным. И только сейчас он понял, насколько провинциальными были эти города по сравнению с королевским замком в Шиноне со всеми его крепостями.
– Сколько здесь людей? – спросил он у де Меца.
– Я бы сказал… сотни три, если не больше.
– Три сотни… и все хотят увидеть Жанну?
– Нет, только небольшая часть из них, остальные – двор короля, они просто любят развлечения. У них изысканные вкусы, и король не прочь им потакать. – Жан де Мец произнес все это спокойным, ровным тоном, и Габриэль не мог понять, относится ли он к этому неодобрительно или с полным безразличием.
Все притягивало внимание молодого провинциала – громкий смех, разговоры, заглушавшие музыку, запах еды и восковых свечей, буйство красок на гобеленах, закрывавших стены, и пышность нарядов веселившихся придворных. Габриэль, ошеломленный и потерянный, бросил взгляд в сторону более опытных в таких делах спутников – Жана де Меца и Бертрана де Пуланжи. Они, казалось, если и не чувствовали себя здесь как рыба в воде, то точно не были смущены толпой разодетой родовой знати.
Так же вела себя и Жанна. Она впервые видела мир роскоши, но казалось, привыкла к нему сызмальства. Их небольшой отряд начал привлекать внимание – трое мужчин, одетых по-походному, и девушка в мужском костюме; гвалт начал стихать, когда небольшая кучка дворян заметила Жанну и, разинув рот, вытаращилась на нее.
Габриэль тряхнул головой, избавляясь от скованности, и огляделся. Высокий потолок, балки которого уходили вверх и тонули где-то там, в темноте, с более низких перекладин свисали знамена, вероятно с гербами знатных дворянских родов. Столы ломились от разнообразной снеди, вино и эль, казалось, лились рекой, веселя толпу облеченных властью мужчин и их жен… или любовниц. Юноша обвел внимательным взглядом скамейки, на которых довольно плотно сидели люди, и один-единственный стул, стоявший на помосте в конце зала, – большой, богато украшенный.
Королевский трон. Он был пуст.
Габриэль побледнел, но в следующее мгновение кровь забурлила в нем и застучала в его висках. Он повернулся к де Мецу.
– Где король? – резко спросил он. – Что происходит?
Жан де Мец молчал, лицо его было непроницаемым. Жанна бросила на него взгляд и сказала Габриэлю:
– Думаю, его величество хочет еще раз меня испытать.
«Эх, Жанна, – подумал Саймон, – твои испытания только начинаются».
Девушка одернула камзол, вскинула коротко стриженную голову и начала обходить присутствующих в зале людей. Смущенно глянув на де Меца, Габриэль последовал за девушкой, держась на расстоянии, но при этом стараясь не выпускать ее из виду. Жанна шла, пристально вглядываясь в лица незнакомых ей людей.
Вдруг она остановилась и на мгновение закрыла глаза. Теперь все внимание придворных было сосредоточено на ней, и Габриэль вдруг понял, что музыка стихла. С закрытыми глазами Жанна медленно повернулась, чуть заметно улыбнулась и вновь подняла веки. Она решительно направилась к мужчине, который своим внешним видом совершенно не выделялся из толпы.
С первого взгляда можно было подумать, что большая шляпа была надета на лысую голову, но Габриэль счел, что волосы придворного в соответствии с модой коротко острижены в кружок в виде шапки. Он был старше Габриэля, примерно одного возраста с Жаном де Мецем, что-то около тридцати, и, в отличие от большинства придворных, не был сыт и пьян. Поистине примечательным был нос странного мужчины – большой, с горбинкой и крючком загнутый вниз. Он рассматривал Жанну с какой-то особой настороженностью.
Девушка же направилась сквозь толпу прямо к нему. Перед ним она остановилась, внимательно посмотрела ему в глаза и опустилась на колени.
Перешептывания, шелест платьев и туфель враз стихли, и воцарилась абсолютная тишина. Габриэль не спускал с Жанны взгляда. Мужчина, чьи голени сейчас обнимала Дева, был ошеломлен, едва заметная улыбка тронула его губы.
– Мой дофин, – сказала Жанна, и голос ее зазвенел в тишине переполненного людьми зала, – вы не можете спрятать от меня благородство вашего рождения! Я послана Отцом Небесным и пришла, чтобы помочь вам и вашему королевству!
«И это будущий король?!» – изумился Габриэль. Карл производил впечатление заурядного человека, и среди его придворных можно было найти и более яркую личность. Тем не менее он заботливо поднял Жанну, улыбнулся ей, и в ту же секунду зал вновь наполнился гулом голосов – все, казалось, были в восторге оттого, что девушка выдержала испытание и нашла в толпе своего короля. Но нет, Габриэль ошибся: радовались далеко не все. Несколько человек нахмурились и отвернулись. Но Жанну происходящее, похоже, воодушевило. Ее лицо заливали слезы, рот приоткрылся от переполнявших душу чувства, и Габриэлю показалось, будто Жанна вспыхнула ярче обычного, когда взяла дофина под руку. Тот поспешил аккуратно высвободиться из ее объятий.
– Что ж… – сказал дофин голосом образованного и воспитанного человека. – Дева смогла найти настоящего короля, даже если мы не восседаем на нашем троне. Не все верили, что у вас это получится.
– Я писала вам в письме, что меня послал Отец Небесный, – сказала Жанна. – Но вы все же… – и, не в силах больше сдерживаться, всхлипнув, добавила: – Не до конца поверили мне.
– Ты не первая, кто объявляет себя Девой из Лотарингии, – раздался грубый голос. Роскошный наряд желтого и красного цвета, казалось, едва не лопался по швам на тучном теле. Волосы густо серебрились сединой, короткая бородка обрамляла розовощекое лицо, на котором застыло подозрительное выражение. Глаза закрывали толстые складки кожи, из-за чего они казались маленькими, а их взгляд – холодным и тяжелым. Унизанная перстнями рука крепко сжимала изысканной работы кубок. – Его величество достаточно повидал таких, как ты.
– Нет! – воскликнул Габриэль неожиданно для себя и окружающих. – Это неправда!
– Успокойся, – тихо сказала Жанна, ласково касаясь его руки.
– Это Жорж де ла Тремойль, граф де Гин, наш друг и великий камергер, – сказал дофин. – Его не убедили свидетельства священников, которых мы послали поговорить с вами. Но в своем письме вы сообщали, что хотите сказать нам что-то важное.
