Как только Жанна открыла глаза, улыбка засияла на ее лице.
– Моя Тень и мой Цветок, – нежно произнесла Дева. – А где мой прекрасный герцог? Как идет сражение?
Флер и Габриэль переглянулись.
– Жанна, – начал Габриэль, – на ночь мы отступили. Завтра мы возобновим атаку. Мост, который возводил герцог Алансонский…
– Разрушен, – раздался злой голос самого герцога, который только что вошел в палатку. – По приказу нашего короля. Я только что оттуда, разбирал его собственными руками. Жанна, завтра штурма не будет. Люди из «королевского совета» восторжествовали над людьми «ратных подвигов». Король отдал приказ отступить.
– Что это значит? – воскликнула Жанна и попыталась сесть, но Флер ей не позволила. От потери крови Дева сильно ослабла.
– Штурма Парижа не будет, – ответил герцог Алансонский, едва сдерживая гнев. Он посмотрел на ее доспехи, с которых еще не успели смыть кровь, на ее знамя, заляпанное грязью. И вдруг напряженно затих и неестественно спокойным голосом спросил: – Жанна, а где твой меч?
– Мой меч? – Ужас отразился на лице Жанны. – Мой меч! Он был со мной, когда меня ранили, а потом… я не помню…
Герцог Алансонский и Габриэль переглянулись. А затем, не сговариваясь, молча надели доспехи, сели на коней и поскакали к воротам Парижа…
…и пропали в тумане коридора памяти.
28
– Подожди, что случилось? Ты возвращаешь меня?
– Да, Саймон. Их поиски были тщетны. Больше Габриэль меча не видел. Прости.
– Вот и все, – сказал Саймон, и его собственный голос показался ему грубым и злым. – «Вот так кончается мир – хныканьем, а не взрывом»
[7]. Меч не был сломан и не был поврежден. Его не отняли, не похитили, просто потеряли… Какой-нибудь свинопас подобрал его, как сувенир, или тамплиеры быстро прибрали к рукам.
– Саймон…
– Меч потерян, сделка состоялась, и Карл отказался поддерживать военные действия Жанны. А затем она… вот тот момент, когда все пошло не так. Теперь мы это знаем. Игра окончена.
– Что ты имеешь в виду?
Саймон со смешанным чувством горечи и ярости смотрел уже не на юношу, а на молодого мужчину, которого он теперь хорошо знал. Как сильно Габриэль изменился за такое короткое, но насыщенное событиями время! Смуглость загара от работы в поле сменилась бледностью – слишком много времени он проводил в доспехах с опущенным забралом и в палатках за переговорами… а последние несколько месяцев маялся от бездействия. Лицо его приобрело жесткость, ушли открытость и доброта. Но Саймон знал: в его сердце все так же жила безусловная преданность Жанне. И он подозревал, что она там будет жить всегда. Хотя Габриэль должен был сделать то, что Саймон считал невозможным, ему предстояло покинуть Жанну, чтобы продолжить свой род, чтобы много веков спустя Саймон Хэтэуэй вошел в «Анимус» и наблюдал за жизнью своего далекого предка, наблюдал с глубокой симпатией, которой никак от себя не ожидал.
– Мы здесь закончили, не так ли? – спросил он. – Помогите мне выбраться из этой хитроумной машины, пожалуйста.
Казалось, Виктория целую вечность снимала с него шлем. Она смотрела на него с тревогой и любопытством, помогая освободиться из страховочных ремней. Ни на секунду не задерживаясь, он сошел с платформы «Анимуса».
– Саймон, вы можете объяснить, что происходит? – спросила Виктория спокойным голосом профессионального психиатра.
«Ирония судьбы, – подумал Саймон. – Почему бы тебе, Виктория, не объяснить мне, что происходит?» Он задержал взгляд на мече, покоившемся на бархате футляра, и наконец заговорил:
– Риккин хотел узнать, как вернуть мечу его силу. Мы наблюдали, на что этот меч способен, по крайней мере в руках Жанны. Мы видели такие вещи, которые другие частицы Эдема никогда не демонстрировали. Меч совершенствовался в руках Жанны и вместе с тем обучал ее. Но я потерпел фиаско. Я до сих пор не понимаю, как сделать меч тем, что он есть. И больше нет возможности продолжать наблюдать его в действии. Меч исчез. У нас есть еще два дня, но мы уже получили всю возможную информацию.
Саймон повернулся к Виктории, прищурил глаза и практически зашипел:
– Поэтому… игра окончена. Дело сделано. Финита ля комедия.
Доктор Бибо поджала губы и надолго отвела взгляд в сторону, будто что-то обдумывала и принимала решение. Когда она вновь посмотрела на профессора Хэтэуэя, что-то в ней переменилось.
– Риккин дал вам неделю, – начала она. – Сейчас пятый день, пять часов вечера. У нас есть еще время. Мы можем делать все, что вы посчитаете нужным. Если вы хотите закончить все прямо сейчас, мы закончим. Если вы хотите отсмотреть поминутно все сражения и найти что-то новое о мече, мы можем это сделать. Если вы желаете посмотреть, как Жанна теряет свое влияние, своих друзей и идет к неизбежному финалу… я буду смотреть это с вами.
Саймон растерянно заморгал. Такого он никак не ожидал от человека, который за ним следит и представляет отчеты самому…
Он открыл было рот, но вдруг четко осознал, что если и есть в Лондоне место, где полно самых современных подслушивающих и записывающих устройств, так это здесь, в зале «Анимуса».
Он вздохнул, снял очки и потер глаза, демонстрируя усталость.
– Давайте прогуляемся, подышим прохладным осенним воздухом, остудим головы? Мою, по крайней мере.
– Давайте. Я только возьму свое пальто.
Десять минут спустя они шли мимо витрины магазина «Бутс», где были выставлены духи и средства по уходу за лицом и телом, надпись гласила: «Подарки для него и для нее». Хэтэуэй вдруг остановился и огляделся, – похоже, слежки не было.
– Саймон, в конце концов, скажите мне, что происходит? – спросила Виктория.
Он посмотрел ей прямо в глаза и даже не сказал, а потребовал:
– Почему вы вступили с Риккином в тайный сговор против меня?
Сердце у него заколотилось, когда Виктория, глубоко засунув руки в карманы пальто, прислонилась спиной к кирпичной стене магазинчика.
– Я не большой мастер в таких делах, – сказала она. – И я рада, что вам это известно. Но это не тайный сговор. Вовсе нет.
– А, ну тогда все в порядке. Просто отлично, черт возьми! Виктория, я доверял вам!
– Я знаю. Мне очень жаль. Пожалуйста… позвольте мне объяснить. Мы можем куда-нибудь зайти? Это… займет какое-то время.
Они нашли букинистический магазин, побродили между рядами стеллажей со старыми книгами в мягкой обложке и подарочными альбомами. В дальнем конце, среди запаха старых книг, которые еще больше усиливали атмосферу таинственности, Саймон слушал рассказ Виктории о том, как ей позвонил Риккин, сообщил, что его беспокоит здоровье одного из членов Внутреннего Святилища, и попросил немедленно прилететь в Лондон. Риккину нужен был специалист, на практике наблюдавший воздействие эффекта просачивания на психику объекта. Виктория в случае необходимости должна была вовремя остановить эксперимент и оградить Саймона от возможных негативных последствий.
