— Наши ничего своего придумать не могут.
— Это точно, даже прически. Ладно, трое их, говорите?
— Трое. Наглые до жути, Вадим. Видать, папеньки и маменьки большими деньгами ворочают.
— Необязательно.
Гардеробщица наклонилась к Галдину и спросила:
— У тебя машина есть?
— Есть.
— Такая же, как та, которая слева от бара стоит?
Когда Галдин подходил к «теремку», он обратил внимание на новый «Рендж Ровер».
— Нет, на такую мне не заработать.
— А машина этих трех ирокезов.
— Значит, родители у них очень неплохо упакованы.
— Чую, Вадим, что визит ирокезов сюда добром не закончится. А у нас сегодня охранник Боря не вышел на работу. Приболел. Второго хозяин брать не хочет. Все экономит.
— Кстати, тетя Вера, я тут весь персонал знаю. В курсе, что сутенер Жорик по совместительству является директором данного заведения, а его сестра тут главный бухгалтер. Но кто владеет кафе, мне неизвестно. Не подскажете?
— Это, Вадим, никто не знает. Кроме Жорика. Тот должен знать.
— Странно. Хотя сейчас многие стараются не афишировать свой бизнес, особенно те персоны, которым закон запрещает заниматься такими делами. Ладно, пойду.
Тетя Вера что-то сказала, но старший лейтенант не услышал ее. Он двинулся по коридору.
Первый зал заведения предназначался для тех посетителей, которые забегали сюда пропустить рюмку-другую и закусить нехитрым бутербродом. Второй побольше и посолиднее, с баром и стойкой. За ней Эдик. Завтра его сменит Володя.
Посетителей тут обслуживала официантка Надя, приехавшая в Москву из глухой провинции в поисках лучшей жизни и нашедшая ее в этом баре. Она и жила где-то в подвале этого здания.
Кабинки вдоль глухой стены, в них столики и диванчики на двоих. Посредине плитка, подсвечиваемая снизу, место для любителей подергаться под современную идиотскую музыку, жанр которой не определил бы ни один критик.
Справа от стойки столик на троих. Там сейчас сидели три девицы, снимавшие клиентов в этом заведении. Двадцатилетняя чернокожая Куна, уроженка то ли Нигерии, то ли Нигера, вроде бы училась в каком-то медицинском вузе. Когда только она успевала? Рядом Лора, девушка постарше, приехавшая с братской нам Украины, и москвичка Вика.
Эта восемнадцатилетняя безбашенная девица из благополучной семьи была очень даже хороша собой. Встретишь ее на улице и ни за что не подумаешь, что пред тобой жрица любви. Скорее одиннадцатиклассница, спешащая на сдачу выпускных экзаменов. Она любила носить школьную форму, а точнее, одеяние, похожее на нее, — белые туфельки, такие же гольфы, короткое коричневое платьице с большим декольте, фартук голубого цвета.
Слава богу, бармен еще не врубил свой граммофон, и внутри было тихо. Какая-то парочка сидела за столом. Троица ирокезов расположилась в дальней кабинке. У них на столе стояли бокалы с темной жидкостью, наверное, виски.
Галдин подошел к стойке.
— Привет, Эдик, здравствуй, Надюша.
— Привет, Вадим, — в один голос ответили бармен и официантка.
— Как всегда? — спросил Эдик постоянного клиента.
— Да, сто пятьдесят граммов водки.
— Может, виски? У нас сейчас настоящий шотландский.
— Да? Ты еще скажи, что это пойло вам напрямую из Спейсайда завезли.
— Откуда? — Бармен с удивлением посмотрел на старшего лейтенанта.
— Из Спейсайда. Так называется один из районов Шотландии, где производят виски.
— А ты откуда знаешь? — осведомилась официантка.
— Знание, Надюша, сила. А если серьезно, как-то в Интернете вычитал. Давай, Эдик, водочки, нашей русской, только смотри, паленку сразу отличу!
— Да уже никто давно подделкой не торгует.
— Ты это вон той компании ирокезов расскажи.
— Закуска?..
— Что у вас есть?
— Бифштекс с жареным картофелем и соусом.
— Салат?
— Тайский, овощной, «Радуга».
— Давай бифштекс, овощной салат, хлеб, конечно, и минералки.
— Десять минут.
— Да хоть двадцать. Я никуда не спешу. Бутылку не прячь далеко. Можешь выставить ее на стол.
— Бутылку нельзя.
— Значит, Надюше придется периодически подносить мне по сто пятьдесят.
— Это моя работа.
— Ну да.
— А как насчет массажа, Вадим? — спросил бармен и кивнул в сторону девиц.
— Посмотрим, как пойдет. А почему я Жорика не вижу?
— Недавно уехал. Так что из мужиков я один здесь, не считая повара-китайца.
— Справишься. Народу сегодня мало.
— К десяти подгребут.
— Так это хорошо. Заработаешь. — Галдин выпил сто пятьдесят граммов водки, закусывать пока не стал и сел за столик рядом с молодой парой.
Вскоре Надежда принесла ему еще водки, бифштекс, салат, хлеб и минералку.
— Приятного аппетита, Вадим.
Она пыталась кокетничать с ним. Это было понятно. Девочке хотелось устроить жизнь в Москве, а это возможно, если рядом мужчина. Пусть не бизнесмен, но хотя бы такой, как Галдин. Все не в подвале жить.
В принципе официантка была ничего, но к долгим отношениям Галдин не стремился, а обманывать девчонку считал делом подлым.
— Спасибо, Надюша. — Старший лейтенант принялся закусывать.
Компания ирокезов тем временем основательно поддала и начала шуметь. Гогот быстро усиливался. Переростки уже начинали мешать старшему лейтенанту культурно отдыхать.
Галдин позвал официантку, и она чуть ли не бегом подскочила к нему.
— Надюша, можно сказать этим недоумкам, чтобы вели себя потише?
— Ой, Вадим, я не могу, боюсь.
— Эдик?..
— Да тот еще больше боится. Был бы охранник Боря, тот мигом заставил бы парней притихнуть. Он у нас десантник, пять лет в спецназе воевал, вся грудь в медалях и орденах. Да вот не вышел сегодня, простудился.
— Ладно. — Галдин уже влил в себя бутылку, закончил с закуской, собирался рассчитаться и отправиться восвояси.
Тут чернокожая девица поднялась и потянулась, да так, что стали видны ее белые трусики. Это зацепило парней.
— Эй, тварь черномазая, сваливай отсюда! Это зал для белых! — выкрикнул лупоглазый парень.
Куна посмотрела по сторонам, особой поддержки не увидела, но не ушла. Видимо, посчитала, что в случае чего Эдик вызовет полицию, отделение которой находилось рядом, буквально за углом.
