В обществе мы видим, как эта машина парадоксов работает с большим размахом. Например, попытки освободить рабочий класс и его детей при помощи критического, антиавторитарного и практически направленного обучения только воспроизвели ситуацию неравенства и усугубили ее в последние годы. Эти дети не смогли ориентироваться в расплывчатых образовательных структурах, где требуется самоуправление и саморазвитие. Зато у детей из среднего и высшего класса таких сложностей не возникает. Гуманизация рабочей среды — появление групп самоуправления, делегирование ответственности и личностный рост через работу — привела к тому, что социолог Ричард Сеннет назвал «коррозия характера» (когда у человека больше нет твердого фундамента), эпидемиям стресса и разладу в человеческих отношениях, отсутствию лояльности и солидарности
. В культуре ускорения постоянные требования креативности, новаторства и улучшения результата только укрепляют существующий (бес)порядок. Читать современные пособия по управлению о том, как на основе «ценностей» работать с «человеком в целом», который должен «развиваться», — все равно что читать критику капитализма семидесятых. Вкратце: идея о том, чтобы изменить общество и освободиться, разрушив традицию угнетения, сегодня встроена в угнетающую систему общества как таковую. Поиск себя, саморазвитие и самореализация стали движущей психологической силой в культуре ускорения, которая порождает проблемы. Так что, если вы прекратите прислушиваться к себе, это пойдет на пользу не только вам, но и обществу в целом.
Осознание парадоксальной природы современности может вывести вас из строя, но зато поможет по-другому взглянуть на жизнь. Последствия сами по себе парадоксальны: консерватизм и традиционализм оказываются истинным прогрессом. Может, то, что казалось нам угнетением, — на самом деле освобождение? Может, привычка и установившийся порядок имеют больший потенциал, чем постоянные призывы к новаторству? Может, тот, кто осмеливается быть как все, и есть настоящий индивидуалист? В комедии «Житие Брайана по Монти Пайтону» главный герой, которого считают мессией, обращается к своим последователям с такими словами: «Слушайте, вы все ошиблись. Не надо следовать за мной. Не надо следовать ни за кем! Думайте своей головой. Вы все личности!» Мессия убеждает толпу, что нужно думать самим, а не бездумно следовать за ним. Пусть делают то, что сами считают правильным! На что толпа в один голос отвечает: «Да, мы все личности». Только Деннис говорит: «А я нет». Парадоксальным образом он заявляет о своей индивидуальности, отрицая ее. Может быть, то же касается и поисков себя: те, кто говорит, что это бесполезно, и есть искренние личности или, по крайней мере, просто личности. У человека, который отступает от всей этой идеологии саморазвития, больше шансов жить с определенной целостностью: сохранять целостную личность и опираться на то, что важно в его жизни.
Думать, что главное — это быть собой и слушать «внутренний голос», мы начали примерно с XVIII в., со времен Руссо, который написал об этом одним из первых. Его знаменитая автобиография «Исповедь» начинается такими словами:
Я предпринимаю дело беспримерное, которое не найдет подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его природы, — и этим человеком буду я. Я один. Я знаю свое сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой, как они
.
Здесь высказывается мысль о том, что искренность — это своего рода самоценность. Неважно, что вы вообще за человек, быть собой — хорошо само по себе. Это, как вы уже знаете, не так. Вне всяких сомнений, лучше быть ненастоящей матерью Терезой, чем настоящим Андерсом Брейвиком. На самом деле ничего ценного в том, чтобы просто быть самим собой, нет. Зато ценность есть в том, чтобы выполнять свой долг по отношению к людям, с которыми вы связаны, и неважно, насколько вы «искренни», когда это делаете. Часто в погоне за своим истинным «Я» человек вредит окружающим его людям, и выполнение долга по отношению к ним становится невозможным. Я сказал бы, что лучше иметь некоторые сомнения по поводу своего шестого чувства и поисков собственного «Я», чем бездумно подчиняться интуиции и гнаться за «искренностью». Как только мы признаем, что «Я» — величина сомнительная, а шестое чувство ненадежно, такое сомнение становится добродетелью. В третьей главе этой книги вы ближе познакомитесь с добродетелью сомнения — сомнения в самом себе. Но не будем спешить. Сначала научитесь меньше прислушиваться к своей интуиции.
Что делать?
Теперь, когда вы прочитали о том, как современная культура требует от нас поисков себя, возможно, вы хотите спросить, что же делать. Каким именно образом учиться не прислушиваться к себе? Тут стоические философы предлагают целый ряд идей и даже конкретных упражнений. Самое очевидное — делайте то, чего делать не хочется. То есть то, что не кажется правильным интуитивно, но на самом деле верно по причинам, не связанным с интуицией. Современный философ-стоик Уильям Ирвин называет это «программой добровольного дискомфорта»
. Необязательно делать что-то из ряда вон выходящее — например, неделями морить себя голодом, как поступали мистики-аскеты. Можно, например, отказаться от десерта, даже если вы не прочь его съесть и не сидите на диете. Можно надеть одежду полегче, чтобы было немного прохладно. Или поехать на автобусе, когда проще было бы добраться машиной. Или прокатиться на велосипеде под дождем вместо того, чтобы садиться в автобус.
«И в чем же смысл всего этого безрассудства?» — справедливо спросите вы. Согласно стоикам, в том, чтобы делать то, что не кажется правильным, есть много различных, но взаимосвязанных преимуществ. Во-первых, это помогает подготовиться к грядущим испытаниям судьбы. Если нам знакомо только благополучие, то выносить трудности особенно сложно — а с ними мы непременно столкнемся, когда заболеем, постареем или лишимся чего-то ценного. Во-вторых, если мы привыкнем терпеть легкий дискомфорт, это снизит страх перед неудачами. Ирвин пишет, что когда мы учимся сносить мелкие трудности, то понимаем, что неприятное не обязательно должно пробуждать в нас страх. Страх перед неизвестностью тает, когда мы осознаём, что не всегда хорошо себя чувствуем, когда прислушиваемся к внутреннему голосу. В-третьих, мы начинаем больше ценить то, что имеем, когда на какое-то время этого лишаемся.
Прокатившись под дождем на велосипеде, вы будете больше ценить автобусы, а после утомительной поездки в общественном транспорте обрадуетесь, что у вас есть машина. Кроме того, как было известно античным философам, мы больше ценим пищу, когда чувствуем голод. Если научиться не сразу съедать лакомство, а подождать, пока проголодаетесь, то еда покажется намного вкуснее. Проверьте сами — это легкое упражнение.
В седьмой книге своих «Размышлений» римский император и философ Марк Аврелий пишет, что мы должны учиться противостоять «движениям плоти». В Древнем Риме потакать «движениям плоти», очевидно, означало примерно то же, что сегодня означает «прислушиваться к себе» и действовать интуитивно. Но этого следует избегать, а иначе мы превратимся в рабов телесных нужд, предупреждает Марк Аврелий. Это заглушит здравый смысл, и будет трудно понять, каков наш долг в данной ситуации. Так что не следует тратить слишком много времени на самоанализ, а когда зов плоти становится слишком громким, следует тренировать силу воли, чтобы ему противостоять. Стоики считали, что сила воли подобна силе мускулов — чем больше тренируешь волю, тем лучше и сильнее она становится. Поэтому не так уж глупо отказываться иногда от десерта, бокала вина или поездки на автомобиле, хотя эти невинные примеры и кажутся на первый взгляд немного нелепыми. Самообладание — одна из главных добродетелей стоицизма, хотя и не слишком популярная в современной культуре ускорения, когда нужно «жить моментом» и «просто действовать», как советует реклама. Проще говоря, легче будет найти опору в важном, если мы научимся противостоять всевозможным — более или менее случайным — побуждениям (все равно, откуда они берутся — изнутри или откуда-то еще).
