Нет, даже сожалея о том, чем обернулось дело, и опасаясь тяжких последствий, Хонекер не считал себя вправе в чем бы то ни было обвинять Турвиля. Странное дело, комиссар находился на борту «Графа Тилли» (а еще раньше на прежнем флагманском корабле Турвиля «Раш-эд-Дин»), чтобы шпионить за контр-адмиралом по поручению БГБ и Комитета общественного спасения. Ему нравился этот отважный, напористый, бесшабашный вояка, но комиссар никогда не забывал о своей роли надзирателя и в качестве такового считал необходимым сохранять дистанцию.
Теперь эта дистанция исчезла, и пусть это произошло из-за того, что они оба обречены, Хонекер все равно чувствовал облегчение. Отчасти потому, что больше не надо было лгать и оправдывать то, чему (и в глубине души он знал это всегда) оправдания не было и быть не могло. Предав и осудив его за честное стремление исполнить свой долг, система освободила его от обязательств перед ней, и он – наконец! – позволил себе признаться, что «неблагонадежные» – вроде Лестера Турвиля и офицеров его штаба – были куда лучшими защитниками народа, которому, как предполагалось, служил Комитет, чем могла бы когда-либо стать Корделия Рэнсом.
Турвиль, не зная, какие мысли скрывает молчание народного комиссара, просто кивнул, признавая правоту Богдановича. Вся система Цербер представляла собой чудовищный памятник маниакальной подозрительности карательных служб Народной Республики, как прежних, так и нынешних. Ее координаты отсутствовали даже в базе данных астрогации «Графа Тилли», поскольку были строжайше засекречены еще при старом режиме, когда Министерство внутренней безопасности санкционировало строительство лагеря «Харон». Даже теперь – а, возможно, в особенности теперь! – БГБ ревностно сохраняло эти сведения в тайне.
Но систему оберегала не только завеса секретности. За долгие годы службы на флоте Турвилю редко доводилось видеть столь мощные орбитальные защитные комплексы, как те, что прикрывали планету Аид, иначе именуемую Цербер-Б-2, и три ее большие луны. «Граф Тилли» получил о них лишь минимальную, самую необходимую информацию, да и ее Владович предоставил только потому, что согласно приказу «Графу Тилли» предстояло сопровождать «Цепеш» и внутри системы. Система же была буквально нашпигована оружием, и любой корабль, сунувшийся в нее без знания кодов и паролей, просуществовал бы очень недолго. И даже куцая информация, полученная от Владовича, позволяла понять, что паранойя БГБ породила фантасмагорическую космическую твердыню, и ничего подобного Турвиль и его люди просто представить не могли себе.
Передовые рубежи обороны были полностью автоматизированы и обходились без людей. А средств поражения – от допотопных мин с ядерными боезарядами, годных только на то, чтобы сбивать малые суда, до опасных для самых тяжелых звездных кораблей лазерных мин – было более чем достаточно. Ухитрившийся проскочить сквозь эту мелкую сеть неминуемо попал бы под огонь более сложных и современных энергетических платформ. Турвиль подозревал, что, если не на лунах, то на самой планете имеются еще и пусковые установки ракет наземного базирования.
По суммарному огневому потенциалу Аид не уступал целой эскадре супердредноутов, однако вся эта боевая мощь управлялась дистанционно из лагеря «Харон». На орбите не было не только патрульных кораблей или укомплектованных гарнизонами мобильных фортов, но даже разгрузочного спутника. Все пространство в пределах доброй световой минуты от планеты было буквально забито огневыми средствами, и Турвиль не мог не задуматься, почему разработчики системы обороны предпочли обойтись без персонала.
Прежде всего на ум приходили соображения экономии: минные поля и энергетические платформы обходились дешевле, чем содержание людей, однако если кто в Народной Республике и не был стеснен в деньгах, так это прежняя карательная служба. Как и нынешняя. Турвиль полагал, что основная причина – в недоверии к флоту. Однако если ввиду нехватки квалифицированного персонала БГБ не могло организовать космическое патрулирование, то уж для обслуживания перевалочного спутника хватило бы и собственных кадров. Это могло значительно упростить и удешевить доставку на планету грузов и арестантов, однако руководство госбезопасности, похоже, дошло в своей подозрительности до того, что боялось разместить на орбите над лагерем смерти даже своих людей.
По правде сказать, Турвиль вообще плохо понимал, зачем потребовалась эта гигантская ракетная батарея: с сугубо военной точки зрения, без поддержки мобильных пикетов она была совершенно бесполезна. Крупнейшим недостатком средств планетарного базирования, равно как и находящихся на стационарных орбитах, является то, что они не способны к совершению уклоняющих маневров. Иными словами, зная, откуда будет вестись огонь, один-единственный линейный, а возможно и тяжелый крейсер, способен перехватывать все эти летящие по элементарно рассчитываемым баллистическим траекториям примитивные ядерные ракеты и уничтожать их с помощью бортовых средств защиты. Несколько дюжин пятидесяти– или шестидесятимегатонных взрывов образуют в минных полях зияющие проходы, а электроника на космических платформах, которые все же избегнут разрушения, будет, хотя бы временно, выведена из строя электромагнитным импульсом. По предположению Турвиля ракеты, базирующиеся на самой планете и ее лунах (если таковые имелись), должны были уцелеть, но они погоды не делали. Любой специалист знал, что стационарные оборонительные системы, даже орбитальные форты со сферическими защитными полями, в конечном итоге оказывались бессильны против мобильных атакующих сил.
Самым вероятным объяснением существования этого огромного и совершенно бесполезного оружейного склада являлось то, что его заказчики не удосужились проконсультироваться со сведущим военно-космическим инженером. Но в этом, по крайней мере, имелась определенная логика: если вы скрываете местоположение базы от собственных военных, опасаясь, как бы им не вздумалось на нее напасть, вам вряд ли придет в голову спрашивать у этих людей совета, как лучше подготовить объект к обороне от них самих.
В главном Юрий был прав: заправлявшие в системе маньяки никогда не позволили бы приблизиться к Аиду настоящему военному кораблю с командой, набранной не из сотрудников БГБ. По этой причине «Графу Тилли» предстояло выйти на орбиту Цербера-Б-3 и оставаться на расстоянии полных семнадцати световых минут от тюремной планеты, а Турвиля, Хонекера, Богдановича и Форейкер ожидал трехчасовой полет на боте. «Ну что ж, – решил для себя контр-адмирал, – на худой конец „Графу Тилли“ не придется маневрировать внутри оборонительной зоны.»
– Ладно, – сказал он наконец. – Полагаю, гражданин капитан Хьюитт об этом уже осведомлен.
Фрейзер кивнул, и Турвиль пожал плечами.
– В таком случае сообщи гражданке члену Комитета Рэнсом, что ее сообщение получено.
Никто на мостике не упустил из виду маленький факт: отданный Фрейзеру приказ не включал подтверждение того, что распоряжение Рэнсом будет выполнено. И все, включая Хонекера, поняли, что в соответствии с флотским этикетом ответ является не слишком завуалированным оскорблением. Рэнсом, далекая от флотских традиций, могла этого и не понять – но, по правде сказать, Турвилю было уже плевать на ее реакцию.
