Увидел перед носом бамбуковую дранку, потянулся, несколько разочарованный. Потому как в первую секунду показалось, что спит на сеновале, в деревне у бабы Тани, в благодатном рязанском краю. По крайней мере, петух кричал точно так же, как там.
Под полом сердито бранились куры, похрюкивала свинья. Роман посмотрел на часы. Семь. Спал всего два часа, а такое чувство, что все двадцать. Вот что значит правильный отход ко сну.
Легко поднявшись, он бесшумно проделал комплекс упражнений из ушу, на что потребовалось десять минут, и готовый ко всему на свете, вышел из дома.
Было хмуро, но дождь перестал. В гавани стояло уже пять лодок. Должно быть, рыбаки вернулись с лова. В деревне прибавилось народа.
Ти внизу чистила рыбу на доске, ловко орудуя широким коротким ножом. Чоя не было видно.
Игнорируя лестницу, Роман молодецки спрыгнул на землю. Из-под ног с визгом метнулся поросенок, до того мирно дремавший под сваей.
Роман чертыхнулся, краем глаза заметив, что Ти улыбается.
Чтобы уж совсем не потерять лицо, он тоже улыбнулся ей и мужественно закурил.
– Ou Чой?
[3] – спросил он.
– La-bas.
[4]
Она махнула ножом в сторону леса. Но не туда, где был тайник с оружием, а несколько левее.
За грибами пошел старик, что ли? А время, между тем, подошло к назначенному для вылазки сроку.
Торчать столбом посреди двора было глупо, и Роман двинулся в указанном направлении. Вроде как захотел прогуляться. На самом же деле решил проверить, где шляется проводник.
В деревне наблюдалось многолюдство и оживление. Несколько мужчин и женщин, окруженные ребятней, разбирали сегодняшний улов. Пяток древних старцев обоего пола следили за процессом. Над толпой стоял радостный галдеж – видно, рыбы привезли вдоволь. И хотя Роман заметил всего пару корзин, этого, как видно, было достаточно для обеспечения продовольственной безопасности местных жителей.
Роман, человек вежливый, кивал им на ходу. Кивали и ему, но тут же торопливо отводили глаза.
Он понял, что Чой уже всем раздал указания. И судя по всему, что такое дисциплина, здесь знали хорошо. Не то что взрослые – ни один оголец не проявил к гостю интереса. Собаки, и те не обращали на него внимания, как будто он был духом бестелесным.
Что ж, дух так дух. Так даже лучше.
Вскоре в направлении, указанном Ти, обнаружилась бамбуковая рощица. Тонкие стволы сквозили на много метров вокруг, и Роман, пройдя вперед, заметил небольшое каменное строение в глубине.
Приблизившись, он понял, что это был буддийский храм, построенный в виде пагоды. Вход украшала затейливая резьба с изображением драконов и львов, ступени были истерты от многолетнего пользования. Слышался запах восточных благовоний.
Чей-то низкий голос доносился из глубины храма. Роман осторожно заглянул внутрь. Увидел сидевшего на корточках Чоя, нараспев бубнящего молитвы. Перед ним стояла на алтаре статуэтка толстощекого святого, дымился пучок благовонных палочек.
К тому времени, как подошел Роман, старик уже заканчивал молиться. Он в последний раз поклонился, попятился и вышел из храма.
Увидев Романа, не удивился, а только кивнул ему, как старому знакомому.
– Ти сказала, что ты пошел сюда, – сказал Роман, объясняя свое появление.
Он покосился на Чоя. Было неясно, знал ли старик о том, что он развлекся с его внучкой? Или она с ним, что, в общем, сути не меняло.
Но, похоже, Чой пребывал в иных измерениях. Его гладкое, младенческое личико было благостным, как у святого, которому он только что приносил молитвы. Объяснение Романа прошло мимо его ушей. Он мягко шагал среди деревьев, порой ласково касаясь пальцами тонких коленчатых стволов.
– Плохо, что Ти не ходить со мной сюда, – сказал он вдруг, тем самым обнаружив, что слова Романа он все-таки услышал.
– Почему? – заинтересовался тот.
– Это наш бог. А она верит другой бог. Иисус.
Роман вспомнил распятие над кроватью Ти.
– Почему? – снова спросил он.
– Ее бабка приучила любить Иисус, – недовольно проворчал старик.
– Эта та, которая обучила Ти французскому языку? – догадался Роман.
– Она, – кивнул Чой.
– Твоя жена?
– Нет. Моя мать.
– То есть, – догадался Роман, соображавший после сна с похвальной быстротой, – прабабка Ти?
Чой пробормотал что-то на своем языке. Благость куда-то подевалась, и он резко прибавил шагу.
Роман понял, что разговор переходит в плоскость, далекую от его непосредственных интересов, и более с расспросами не лез.
Когда они вышли из леса, Чой отрывисто сказал:
– Сейчас кушать и ехать пещера.
Несмотря на то что Роман Евгеньевич обладал вполне развитой фантазией, представить себе, как они вдвоем, нагруженные полутора пудами взрывчатки, будут пробираться на одном велосипеде через леса и горы, он, как ни тщился, не мог. Однако уточнять ничего не стал. Чой не из тех, кто не знает, что делает. Раз сказал «ехать», значит, поедем.
Ти уже приготовила свежей рыбы, изжарив ее над ямкой, на специально приспособленной решетке. Вкусно было необыкновенно, и Роман, чей организм приучился запасаться питательными веществами впрок, слопал две рыбины и горку риса, пропитанного густым соевым соусом. Запив все это двумя пиалами зеленого чая, он почувствовал, что весь звенит от избытка сил.
Чой тоже поел основательно, лишний раз напомнив о том, что стар он только внешне, а на деле еще любого молодого за пояс заткнет.
Пока Ти споласкивала посуду, Чой достал трубочку и закурил, блаженно щуря глазки.
– Пошли за взрывчаткой, – сказал Роман, не понимая этой неторопливости.
Скоро начнет темнеть, и как тогда ехать по джунглям? Там вдвое темнее, чем на открытой местности.
– Не надо ходить, – возразил Чой. – Я все взять.
– А, – охладился Роман. – Хорошо.
Поскольку рядом велосипеда, навьюченного минами, не стояло, то резонно было предположить, что Чой спрятал его в лесу. Правильно. Место хоть и глухое, и чужих нет, но лишняя предосторожность не помешает.
«Вот же молодец старик, – подумал Роман, тоже закуривая. – Пока я дрых, он все за меня сделал. А может, растолковать ему общую задачу – и пусть едет выполнять? Такой орел справится и без меня. А мы с внучкой попробуем доломать его хижину…»
Внучка, занеся в дом посуду – Роман не без восхищения заметил, что она ходит вверх-вниз по приставной лесенке без помощи рук, – вернулась к мужчинам и присела возле ямки, в которой догорал огонь. Что-то в ее поведении не понравилось Роману, и вскоре он понял, что.
