– Было бы неплохо, сэр. А то ребята боятся, что не посмотрят игру «бизонов».
– Посмотрят, майор, – усмехнулся Спунер. – Главное, чтобы вы смогли добраться до границы. Координаты будем уточнять по ходу.
– Будем стараться, сэр.
– Старайтесь, майор. Как там пассажир?
– Спит, сэр.
– Довожу до вашего сведения, майор: он нужен нам живым. Вы меня поняли?
– Понял, сэр. Сохраним в лучшем виде.
– Отлично. Все, до связи.
Отключившись, Спунер хрустнул пальцами, что делал лишь в случае крайнего волнения.
– А несладко придется ребятам, – сказал угрюмо Тед Маршалл. – Сейчас за ними спустят целую свору. Даже не знаю, как они сумеют выбраться.
Спунер вопросительно посмотрел на аналитика.
– Пол? Что скажешь?
– Там сложная местность, – отозвался Орсак. – Болота, непроходимые джунгли. Майор Олден специалист по такому ландшафту. Пусть забирается в самое дерьмо. Только так он сможет уйти от погони.
– А если сам застрянет? – проворчал Маршалл.
– Не должен застрять, – сердито вмешался Спунер. – Пол, до того как они смогут продолжать движение, у нас есть часа два. Разрабатывай маршрут. Наиболее сложный по степени проходимости и наиболее приближенный к границе с этой чертовой Камбоджей. Они должны прорваться. Иначе…
Он замолчал, поводя шеей в ставшем слишком тугим воротничке.
– Иначе всем нам – крышка, – подытожил за него Тед Маршалл.
Спунер остервенело рвал на шее галстук и ничего на это не ответил.
19 июня, Южный Вьетнам, 1.30
Роман дремал, скорчившись под кустом, когда в кармане бесшумно завибрировал мобильный.
– На связи, – сказал он шепотом.
Рядом спали его спутники, и ему не хотелось, чтобы они прерывали свой отдых из-за него. То есть не хотелось, чтобы проснулся Чой. А что касалось этой особы, его внучки, то пусть бы она сквозь землю провалилась, чтобы в глаза ее больше не видеть, чтоб ей пусто, паршивице было, чтоб…
– Ты где? – спросил Дубинин.
– На работе.
– Это понятно. В какой стадии работа? Профессор жив?
Тут Роман снова помянул недобрым словом Ти. Если бы не она, разве он сейчас бы испытывал нечто похожее на детский стыд? А так вот лепечи сейчас непотребное, оправдывайся ни за что.
– Жив пока… – нехотя пробормотал Роман.
Решил, если Дубинин не будет выспрашивать, что да почему, сам распространяться на станет. По крайней мере, до завтра, когда ситуация как-то изменится.
Но, зная дотошность своего куратора, Роман оставил надежды и приготовился к худшему.
И вдруг…
– Слава богу! – огорошил Дубинин. – Я боялся, что ты его уже того… Но если жив – отлично.
– Не понял, – тупо сказал Роман.
– Поступило указание. Профессора оставить в живых. Непременно – в живых. И он, и документация должны быть доставлены в центр.
– И только-то? – хмыкнул Роман, которому вдруг очень захотелось рассказать Дубинину обо всем, что с ним произошло за последние полтора часа.
– Я понимаю – сложно. Но надо постараться, капитан.
– Да ты знаешь, какая тут обстановка? – зашипел Роман, забыв о спящих спутниках.
– Догадываюсь, – холодно ответил Дубинин. – Но и ты не новичок.
– Допустим. Но, к твоему сведению, и профессор, и документация находятся сейчас у американцев…
– Что? – страшным голосом спросил Дубинин.
– Что слышал, – выпалил в сердцах Роман.
– Докладывай, – хладнокровно потребовал Дубинин, не замечая, как всегда, эмоций подчиненного.
– Докладываю.
После окончания доклада Дубинин какое-то время молчал. Так и казалось, что он, подобно его шефу, барабанит пальцами по столу. Впрочем, скорее всего, изучал карту, прикидывая, что и как.
– Что вертолет сбили, молодцы, – наконец сказал он. – Теперь американцам надо уходить на другую точку, и по дороге ты их достанешь. И отобьешь профессора.
– Да? И куда мне с этим профессором деваться? Ты знаешь, какие здесь джунгли? За пять шагов ничего не видно.
– У тебя опытный проводник, – напомнил Дубинин.
– Да, – согласился Роман. – И что?
– Он выведет тебя к морю. Там тебя и груз подберет наша субмарина.
– Это твой план?
– Да, это мой план. А что, плох?
– Слушай, а как мне этого профессора до моря волочь? Сам он не пойдет, а я, между прочим, не Шварценеггер.
– На слоне, – сказал Дубинин.
– На каком слоне? – изумился Роман.
– Там слоны водятся. Вот на слоне его и вези.
– Ты серьезно?
– Конечно нет, – отчеканил Дубинин. – Капитан, ты раскис. Возьми себя в руки. Задание получено и должно быть выполнено. Как – меня не интересует. Но если ты его не выполнишь, назад можешь не возвращаться. Это дело чести, и мы не имеем права его провалить.
Роман хотел съязвить – отомстить за слона, но счел за лучшее промолчать. Первый раз за время их совместной работы Дубинин заговорил с ним в подобном тоне, и, как видно, на то имелись причины.
Дался им всем этот профессор.
– Ладно, – вяло сказал Роман. – Как-нибудь устрою.
– Это другой разговор, – вздохнул Дубинин. – Но помни: профессор нужен нам живым.
– Да понял.
– Ну, и документация, само собой.
– Принесу в зубах.
– Хоть в заднице, – серьезно сказал Дубинин. – Но только принеси.
– С моряками-то договорись, – спросил Роман. – А то будет, как в прошлый раз…
– Договорюсь.
– Тогда я пойду посплю?
– Все ты никак не выспишься, капитан. Ладно, дрыхни. Но как только что – сразу докладывай.
– Есть…
Роман сунул мобильный в карман, улегся поудобнее на мокрую траву. Сверху лило, под руками чавкало. Холодно не было, но тело от постоянной влажности время от времени противно сотрясалось. И все казалось, что кто-то лезет за шиворот.
Возвращаясь в состояние бдительной дремы, Роман какое-то время размышлял над тем, что услышал от Дубинина.
Честно говоря, услышал очень мало хорошего. До этого у него была крайне простая задача: догнать и уничтожить. Теперь же все усложнилось многократно. Догнать, отбить, сохранить и доставить в целости к месту эвакуации. С ума сойти!
Теперь что касается непосредственно дела.
Если Москва вдруг дала приказ на сохранение жизни профессору, значит, американцы тем более в этом заинтересованы. А почему? Потому, что все понимают: одних теоретических разработок мало. Нужна голова. То есть без самого профессора воссоздать его синтезатор будет очень трудно. Почти невозможно. Вон он сидел в пещере и о чем-то разговаривал с Фамом. А о чем? О каких-то выкладках другого ученого, – насколько разобрал Роман. Значит, сам пребывает в сомнениях, в творческом поиске. А убери его, и на разработке можно поставить крест. Только он знает, как довести дело до конца. Отсюда и стремление Штатов, а теперь и Москвы, стать обладателями того, что содержится в черепной коробке Брэксмара. И неважно, что он может не проявить желания к сотрудничеству. Под действием «химии» он станет послушным, как ребенок. А то просто посадят на иглу, и он станет работать, как миленький, на кого угодно, лишь бы получать ежедневную дозу.
