14 июня, Быхава, 21.00
Как ехали через черный, размокший лес, об этом лучше не вспоминать. Машину швыряло из стороны в сторону и било о корневища деревьев. Каждую минуту можно было опрокинуться в скользкий овраг, причем иные овраги можно было смело называть ущельями. Фары помогали слабо, ибо льющиеся прямые струи ограничивали видимость до двух метров. Ехали словно на ощупь. Роман, бешено орудуя баранкой, не раз пожалел, что не остались до утра на хуторе. Отец Тадеуш никуда не денется, зато этого сумасшедшего ралли можно было избежать. Да где там останешься, если Дубинин приказал доложить через два часа? У него из кабинета видно ясное московское небо, и что ему до не вовремя разверзшихся польских хлябей?
Марта за всю дорогу не проронила ни звука. Надежно пристегнувшись ремнем безопасности, она ухватилась за поручень и сносила все дорожные выкрутасы, как заправский гонщик. Не взвизгнула даже тогда, когда перед самым носом возник толстый корявый ствол и Роман в последний миг успел вывернуть руль и избежать неминуемого столкновения, едва при этом не полетев в кювет. В ее выдержке Роман имел возможность убедиться не раз, но то, как она вела себя в этой поездке, и, конкретно, в этом эпизоде, заставило его проникнуться к ней окончательным уважением. Что бы там ни было, она – необыкновенная женщина.
Когда одолели последний лесной поворот и под колесами равномерно зашумело асфальтовое покрытие, Роман поверил, что задание будет успешно доведено до конца. Маленький уютный городок посвечивал окнами домов и витринами магазинчиков, как бы говоря: «Все будет хорошо-о».
– Возьмем номер в гостинице, – сказал Роман, видя, что Марта какая-то слишком бледная. – Отдохнем до утра, пока погода не наладится.
– Хорошо, – кивнула Марта.
Очередная метаморфоза. Усталая, покорная девушка. Ни слова против. Кажется, попроси сейчас выйти и побежать рядом с машиной, выйдет и побежит.
– Ты побудешь в гостинице, – распоряжался Роман, пользуясь случаем, – а я отлучусь на время.
– Хорошо, – снова согласилась Марта.
За всю дорогу она так и не спросила о Яцеке. Либо понимала, что Роман ничего не скажет, либо все это ей было не слишком интересно.
Последнее несколько напрягало Романа. Хоть ты его убей, не верил он в благие намерения Марты. Ну что, вот так вот решила помочь, из одной только любви к идее? Предприняла всю эту утомительную поездку только ради того, чтобы ей заочно сказали спасибо незнакомые дяди из СССР? Так и эсэсэсэра давно нет, и жизнь у нее в Париже далеко не социалистическая. Исполняет заветы дедушки, намертво вбитые с детства? Какие-то сложные фрейдистские комплексы? В это еще кое-как поверить можно, но только – кое-как.
– Кажется, я видел гостиницу где-то здесь, – всматриваясь в однотипный ряд зданий, сказал Роман.
– Триста метров вперед, – сообщила Марта.
– Угу, – кивнул Роман, скрывая удивление.
А ничего себе у нее зрительная память. И ведь даже по сторонам не смотрела, когда проезжали здесь днем. Разве что запомнила по предыдущим приездам? Тогда сколько раз она сюда приезжала? И если так хорошо все помнит, значит, подолгу жила в Быхава? Или абсолютная зрительная память – один из ее феноменов?
Перестань ковыряться в бедной девушке, приказал он себе. Не надо усложнять то, что усложнять не надо. Все идет хорошо, даже очень, и незачем создавать себе какие-то невразумительные трудности. Ну, запомнила, где находится отель, ну и что? Мозг человека работает зачастую независимо от умонастроения хозяина – ему ли, профессиональному разведчику, этого не знать?
И вообще, поменьше психологии, побольше доверия к ближнему. Иногда это не мешает.
Дождь лил не переставая. Роман подкатил к отелю, двухэтажному зданию под черепичной крышей.
– Ты беги в отель, а я принесу вещи.
Марта взяла корзинку Ванды и выскочила под ливень. За те несколько метров, что бежала до дверей, вымокла насквозь. Роман, не обращая внимания на дождь (цель близка, и настроение у него было самое радужное, никаким дождем не испортить), достал из багажника чемодан Марты и свою сумку и ввалился в вестибюль.
Скучавший за стойкой портье явно не ожидал, что в такую погоду их удаленное от больших дорог заведение заполучит парочку клиентов. Он распорядился принести полотенце для пани и забрать вещи у пана.
Горничная принесла целую охапку полотенец и тут же принялась вытирать голову и плечи Марты. Коридорный выхватил у Романа багаж, ожидая приказаний от портье.
– Двухместный номер, – сказал Роман. – Быстрее.
Он шикарным жестом выложил на стойку паспорт – дубликатом бесценного груза.
– Как прикажете, пан, – склонился над стойкой портье, услужливый, как все работающие в сфере обслуживания поляки. – Самый лучший номер для вас. Марик, проводи уважаемых гостей наверх, в десятый.
Он записал гостей в регистрационный журнал и вручил Роману ключи. Все заняло не более минуты. Здесь умели ценить время и нервы постояльцев.
Марик уже потащил вещи наверх. Промокшие туристы двинулись следом. Роман заботливо поддерживал Марту. Ну чем не нежный муж?
Номер оказался просторным и сухим – то, что требовалось в эту непогодь. Марта, имевшая нездоровый вид, легла, не снимая обуви, на кровать, накрыла глаза тыльной стороной ладони.
– Марта, я отлучусь ненадолго, – говорил Роман, доставая из сумки кожаную куртку. – Ты пока отдохни, прими ванну. Если захочешь, ложись спать. Я вернусь тихо, тревожить тебя не буду.
Марта только кивала из-под руки.
«Похоже, надоел я ей до крайности, – вдруг подумал Роман. – Ну, ничего, это ненадолго. Завтра – всему конец. Или, правильнее, сегодня».
Сменив промокший костюм на более подходящие к погоде джинсы и кожанку, он взял ключи от номера и собирался уйти, когда Марта вдруг гибким движением села на кровати и посмотрела на него:
– Ты – к Яцеку?
– Да… – замялся не ожидавший нападения Роман.
– Ты узнал, кто он?
– В общем, кажется… Марта, пойми правильно, я не то чтобы тебе не доверяю. Но есть моменты…
– Я все понимаю, Роман, – улыбнулась Марта. – Не надо оправдываться. Главное, что я сумела вам помочь.
– Еще как сумела! – заверил ее Роман.
– Удачи тебе.
– Спасибо… Ты отдыхай, не жди меня, – неловко пробормотал Роман, топчась у порога. – Пока.
Он вышел в коридор, оставив Марту вовсе не такой разбитой, как это представлялось ему минуту назад. Непостижимое существо. То умирала, ни до чего не было дела, то улыбка и ясный, внимательный взгляд. Как будто в одном теле жили сразу несколько человек, и каждый пользовался этим телом по своему усмотрению.
Ладно, все, не думать о ней. Думать о деле.
Портье удивленно повел глазами, но промолчал, когда Роман проследовал мимо стойки к выходу. Роман хотел спросить, далеко ли до костела, но передумал. С таких вот незначительных ошибок и возникают потом большие проблемы. Хватит с него парижского прокола.
