— Плетнева Мария Ивановна, 1900 года рождения, — с трудом разобрал Коваленко. Махнув рукой, он подозвал двух милиционеров и приказал доставить гражданку Плетневу в отдел.
К начальнику милиции задержанную ввели через полтора часа. Держалась Плетнева уверенно, Коваленко даже удивился самообладанию женщины. Да, если приглядеться, ей действительно можно дать 44 года, хотя, если глянуть мельком, скажешь, что видел пожилую женщину. А ведь ни особенных морщин, ни старческой кожи. Только седина в волосах, потухший взгляд и эта ветхая одежда, которая как раз и сбивает с толку.
А если присмотреться к фото, которое принес Михай, и сличить его с задержанной, можно увидеть определенное сходство. Та же манера поворачивать голову, смотреть вдаль, чуть щуря один глаз. И этот чуть опущенный вниз уголок рта.
— Как вас зовут? — спросил Коваленко.
— Мария, — тихо ответила женщина, старательно отводя глаза. — Мария Ивановна.
— Чей это паспорт? — резко спросил Коваленко и бросил документ на стол.
— Мой, — заверила Плетнева. — Я столько прошла пешком, искала могилку сына, и под дождь попадала, и в реке тонула — что только со мной не случалось.
— Хорошая вы актриса, — засмеялся майор и вытащил из папки фотографию, которую ему передал Михай Трубач. — На этой фотографии сходство с вами намного больше, чем на фото в вашем паспорте!
— Я не понимаю вас, товарищ начальник, — ответила женщина и опустила плечи. Она взялась теребить платок, из глаз готовы были покатиться слезы.
— Не надо устраивать здесь спектакль, — спокойно сказал майор. — Чтобы не терять зря время, я вам сам расскажу. Эта фотография, как и другие ей подобные, а еще документы из архива гестапо, которые не успели вывезти немцы, попала в наши руки. Я знаю, кто вы такая, доказательств вашей деятельности против нашей страны достаточно, чтобы поставить вас к стенке. Вы не Мария Плетнева, вы Алевтина Стоцкая, уроженка города Львова. Могу напомнить, как вы, чтобы не попасть в списки женщин, угоняемых в Германию, выбрали путь предательства и стали добровольно сотрудничать с гестапо. Сначала в лагере смерти Лисиничи под Львовом, потом в местном отделении гестапо. Вы передали костоломам из СС десятки подпольщиков, сотни людей пошли на смерть только потому, что они были заложниками, их отбирали по спискам тоже вы. В вашем досье много такого, за что вам в Советском Союзе грозит высшая мера наказания. Ну, будете говорить? Или вам нужны свидетели?
— Да, я Стоцкая, — тихо ответила женщина, опустив голову. В ее голосе больше не было слабых ноток. — Можете меня расстрелять, но я не скажу вам ни слова. Расстреливайте! Будь у меня еще одна жизнь, я снова бы потратила ее на борьбу с большевиками.
— С какой целью вы заброшены сюда? Вы ведь ушли вместе с немцами на запад.
Женщина молчала, глядя в пол холодным взглядом. Коваленко спрашивал, но Стоцкая будто не слышала его.
Майор закурил одной рукой и, поднявшись из-за стола, прошелся по кабинету. Задержанная даже не следила за ним взглядом. Отчаялась или так сильна ее воля? Майор подвинул стул и сел рядом с арестованной, забросив ногу на ногу. Он заговорил снова, но уже иным тоном.
— Вы хорошо держитесь, Алевтина Николаевна. Уважаю. Вам просто повезло, что вы попали ко мне, а не сразу в НКВД. Тут сейчас работает оперативная группа из Москвы по националистическому подполью. Вы бы им очень сгодились. Но человек, который вас опознал на улице, был моим доверенным лицом и пришел сначала ко мне. Привет вам от Карла Биттнера. Я вижу, что вы в самом деле оказались на советской территории не по своей воле. Иначе бы вы знали пароль.
— Кто вы? — холодно спросила Стоцкая, недоверчиво посмотрев на майора. — Не надейтесь, что эта дешевая провокация у вас пройдет.
— Это не провокация, это ваше везение, — усмехнулся Коваленко. — Я вам ничего доказывать не буду, мне нужно только ваше согласие на сотрудничество и ничего больше. В этом случае я вам помогу легализоваться, а вы станете работать на меня и на тех, кого я представляю. Для вас это хороший выход, потому что, попади вы в руки НКВД, я еще раз повторюсь…
— Я знаю, что меня ждет, попади я в руки НКВД, — ответила женщина.
— Ну, вот и отлично. Сегодня вас не отпустят, незачем вам мотаться по нашему маленькому городу, где все друг друга в лицо знают. Завтра я вас отправлю в надежное место, потом мы вам сделаем документы, устроим на работу в хорошее место, где нам очень нужны свои люди. Слишком большие потери за последний месяц. Не хватает квалифицированных кадров. Вы согласны работать в подполье?
— И вы так легко посвящаете в свои тайны незнакомого человека и предлагаете ему вступить в борьбу против советского строя? Не боитесь?
— Нет, не боюсь, — усмехнулся Коваленко. — Во-первых, вам никто не поверит. Вы страшный враг, если ознакомиться с вашим досье. Ваши слова против меня будут выглядеть как попытка очернить власть. А, во-вторых, у меня такая репутация, что простым наветом ее не запятнать. У меня две государственные награды за борьбу в подполье и в партизанских отрядах. Не советую даже пытаться выдать меня. И себя не спасете, и умрете гораздо быстрее, чем до вас доберется правосудие. Это не угроза, просто я здесь хозяин, царь, бог и отец народа. Учтите это. Итак, вы согласны?
— Да, согласна.
— Расскажите, как получилось, что вы остались на советской территории, чего вы добивались, изображая помешанную?
— Та часть, с которой мы отходили на запад, попала под удар штурмовиков на рокадном направлении. Вся техника, очень много солдат остались на дороге и в поле, куда многие пытались бежать. Я, контуженная и грязная, два дня пролежала в луже. Пока, наконец, не пришла в себя. А тут советские танки. Вот так и осталась.
— И что вы планировали делать здесь? Какова ваша цель?
— Фронт мне не догнать, да и доказывать там пришлось бы очень долго, кто я и почему так стремлюсь за линию фронта. Я избрала другой путь. Может быть, не такой быстрый, но зато очень эффективный. Я не просто бродяжничала. Я собирала сведения о дислокации советских частей на Украине, о военных и гражданских складах и объектах, данные о военных перевозках. Что-то уже устарело, но многое еще имеет ценность.
— Хорошо, Алевтина Николаевна, я вас пока устрою на склад товарной станции Глинск-Загура. Потом мы переведем вас в Ровно. Мне нужно время, чтобы помочь вам пройти проверку и получить настоящие документы.
— Обстановка в области не из легких, — хмуро рассказывал майор Воротников, стоя с указкой у старой карты. — На перегоне Ровно-Костополь обнаружена взрывчатка. Ее не успели заложить под полотно, бандитов спугнул патруль. А вечером того же дня через перегон должен был проследовать литерный военный состав. В Малой Мощанице был обстрелян гарнизон. Для нападения банда националистов использовала не только стрелковое оружие, но и 50-мм минометы немецкого производства. Обследование района вывело на склад немецкого оружия в десяти километрах от места нападения. Очевидно, что минометы были взяты оуновцами именно оттуда. В Варковичах убито двое милиционеров. Их застрелили неизвестные при попытке проверить документы. В Загоре зверски убит активист, бывший партизан Михай Трубач.
