— Война, товарищ капитан, — спокойно ответил Шаров. — Мы теряем товарищей, что идут с нами рядом в атаку. Да и можно ли все учесть? На фронте вон командиры каждый день своих бойцов на смерть посылают. Тяжело, но это война.
— Знаю, я сам себя такими же словами успокаиваю. Я только прошу тебя, Олег, все время, пока идет расследование, помни, что Михай Трубач для всех обычный человек, павший от руки бандита. Но довести дело до конца нужно. Скоро наступит момент, когда мы поймаем за руку кое-кого, и тогда нам придется предъявить доказательства его преступной деятельности. Нет, его преступной жизни!
— Вы уже знаете, кто убил Трубача?
— Догадываюсь, — процедил Бессонов сквозь зубы. — Вопрос только в том, собственной рукой он убил или кому-то из своих подручных поручил.
Коваленко приехал не в милицейской форме, а в потертой кожаной куртке и старых военных галифе. Стоцкая открыла ему дверь, удивленно вскинула брови, но промолчала. Пропустив майора внутрь, она прислушалась и закрыла дверь, накинув крючок.
— Не утруждайте себя проверкой, — тихо сказал майор, пройдясь по маленькой каморке, выделенной женщине от железной дороги. — За мной не следят. Я на хорошем счету.
— Вы смогли сделать мне надежные документы? — спросила Стоцкая.
— Не переживайте, документы, с которыми вас приняли на работу на железнодорожные склады, вполне надежны. Когда я вас перевезу на новое место в Ровно, у вас будут другие документы.
— Когда вы меня отсюда заберете? — прищурилась женщина. — Я так и не знаю, какие планы вы на мой счет строите. Я не привыкла к такой работе и к такому отношению.
— Давайте оставим капризы. О своих планах я вам расскажу чуть позже. Когда будет время для их осуществления. Сейчас необходимо решить, в каком качестве вас лучше использовать. Но об этом потом. Сегодня я хотел бы получить от вас обещанные сведения по военным и литерным гражданским перевозкам.
— Я приготовила вам отчет, — женщина отвернулась, приподняла платье и извлекла из-под резинки чулка несколько блокнотных листков. — Здесь даты, время прохождения эшелонов и примерное описание грузов.
— Примерное описание грузов? — насторожился Коваленко. — Надеюсь, вы не топтались на платформе и не заглядывали под брезент?
— Да, примерное описание, — упрямо повторила Стоцкая. — Я могу отличить противотанковую 76-мм пушку от 122-мм гаубицы. К вашему сведению, я знаю, как под брезентом меняет очертания бронетехника. Как подкладывают бревна и солому, как разворачивают танковые башни назад и максимально опускают ствол пушки. И более широкую базу и гусеницы танков «КВ» от «Т-34» я тоже могу отличить.
— Ладно вам, будет! — усмехнулся майор, но все же с интересом посмотрел на женщину. А она оказалась не такой уж бестолковой. Он-то думал, что от бывшей гестаповской переводчицы толка не будет, а она вон какая глазастая. Умная баба, надо отдать должное.
— По 4-му и 6-му складам вам удалось что-нибудь узнать?
Стоцкая только покачала головой, зябко кутаясь в платок.
— Там военная охрана и подлежащие учету и хранению грузы проходят по армейским формулярам. Даже легкий интерес с моей стороны может оказаться подозрительным. Тут простыми расспросами и случайным появлением возле складов во время разгрузки ничего не выяснишь. Тут нужно немного больше времени, чтобы завести знакомства на складах или в комендатуре.
— Это вас в гестапо научили так ориентироваться в обстановке? — не удержался от улыбки Коваленко. — А может, вас готовили именно для того, чтобы остаться на советской территории и вести разведку, а?
— Хороша подготовка, если вы меня так легко раскусили, — поморщилась Стоцкая и достала из портсигара папиросу. — То, что я вам сейчас говорю, родилось в моей голове, это мое представление о том, как и что нужно делать.
— Ладно, допустим, — Коваленко хлопнул себя по коленке и решительно поднялся. — Хорошо, я уеду сегодня, а вы продолжайте продумывать ситуацию. Эти два склада нам нужны. И еще, Алевтина Николаевна, я все время вам хочу напомнить, но иногда просто сдерживаюсь. Сегодня не тот момент, чтобы промолчать. Не старайтесь держать себя со мной так, будто мы с вами друзья, единомышленники и товарищи по совместной борьбе.
— Вот как? — Женщина закурила, затянулась папиросным дымом и выдохнула, глядя с прищуром на майора.
— Именно так! — отрезал Коваленко, задержавшись у двери. — То, что я вас подобрал на улице и не сдал в НКВД, — случайность и общий голод на кадры в подполье. При иных обстоятельствах я бы не стал с вами связываться и подвергать себя и наше дело такому риску. Поэтому, если хотите выжить в этой борьбе и получить после победы кое-какие заслуженные блага, поторапливайтесь с выполнением моих заданий и шевелите своими мозгами. И напомню вам еще раз, Алевтина Николаевна: у меня слишком хорошая репутация в органах, я замел, в отличие от вас, все следы. Вас повесят, а я останусь чистеньким. Вы должны просто отрабатывать свой хлеб и мое к вам расположение. Понятно?
Стоцкая промолчала, продолжая спокойно курить. И только прищуренный глаз выдавал ее чувства.
Коваленко смерил женщину взглядом и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Разговор майора, мягко говоря, разочаровал. То, что Стоцкая приготовила такой объемный отчет о своих наблюдениях, конечно, хорошо, но вот задавить ее авторитетом в подполье Коваленко не удалось. Он даже ушел с ощущением превосходства Стоцкой над ним. И это его злило.
Через три часа Коваленко был в Ровно. До комендантского часа оставалось всего минут тридцать, и ему пришлось поспешить. Разумеется, в комендатуре начальнику Загорской милиции без проволочки выдали бы ночной пропуск, но… Пришлось бы ответить на пару неприятных вопросов. Например, а почему вы сами, товарищ майор, заказываете себе пропуск для областного центра? Почему не областное милицейское начальство присылает запрос со списками сотрудников милиции? Но и это полбеды. Хуже, что сведения о получении пропуска майором милиции Коваленко останутся в комендатуре. А ведь формально в эту ночь начальник милиции оставался дома на вверенной ему территории.
— Заходи, — кивнул мужчина в накинутом на плечи пиджаке, убедившись, что водитель начальника милиции, мордатый парень в низко надвинутой кепке, накрыл мотоцикл брезентом и с улицы за кустами черемухи его не видно. — А ты, хлопец, иди в летнюю кухню. Там есть перекусить, да и выпить тоже.
В доме было немного душно из-за того, что редко открывали окна. Здесь вообще редко появлялись люди. Числился этот бревенчатый дом-пятистенок за пропавшим без вести фронтовиком, у которого в прошлом году скончалась мать. Наследников не было, власти не решались передавать жилье другой семье, зная по опыту, что пропавшие без вести время от времени появляются живыми и невредимыми.
Следил за домом немой увечный сосед, который вот уже неделю лежал в окружном госпитале по причине открывшейся раны.
Окна в доме были плотно зашторены, да еще и прикрыты изнутри черной материей, сохранившейся от светомаскировки. Коваленко стянул с плеч кожаную куртку. Он привычно осмотрелся по сторонам, глянул на стол, где стояла миска с вареной картошкой, рядом такая же с квашеной капустой, малосольными огурцами. На белой тряпице — нарезанное сало с розовыми прожилками и серый, домашней выпечки хлеб с отрубями. Ложек и стаканов было на двоих, значит, гостей не ожидалось.
