Первый американский фонд назывался MIT (ничего общего со знаменитым институтом) — Massachusetts Investors Trust, открылся он в 1920-х. Потом появилась ещё целая куча разных фондов, при этом отрасль почти не регулировалась, а реклама была некорректная и обманчивая, то есть пайщиков постоянно пытались облапошить.
Часто у фондов были разные классы пайщиков. Типа, пайщики-красавчики и все остальные. Но после 1929 года и краха многих фондов инвесторы скуксились: выяснилось, что тогдашние фонды работали скорее на благо их основателей-управляющих, а вовсе не на благо простых инвесторов.
Что сделал этот Массачусетский Инвестиционный Траст? Он заявил: «У нас все пайщики равны, и мы ведём нашу деятельность совершенно открыто. Мы публикуем наш портфель — в то время как большинство других фондов держат его в секрете». Остальные говорили, мол, мы собираемся обыграть рынок, поэтому никому не скажем, что мы делаем.
Вот оно: открытый портфель и равные права. Продаёшь — получаешь в точности свою долю. Концепция быстро прижилась, и вся отрасль начала мощно развиваться. Начиная с 1950 годов паевые фонды росли как на дрожжах. Основное правило такое: все пайщики равны и все получают доход пропорционально своей доле. Акции покупать не надо, их покупает фонд, а ты владеешь паями фонда. Если нужно забрать деньги, приносишь заявку на обратный выкуп паёв.
Когда вы забираете деньги, они ждут закрытия рынка и подсчитывают, сколько стоит ваша доля, потом в течение нескольких дней вам высылают деньги.
ИНСТРУМЕНТ ЭТО В ЦЕЛОМ НЕПЛОХОЙ, И ПРИМЕРНО ПОЛОВИНА АМЕРИКАНЦЕВ ВЛАДЕЕТ АКЦИЯМИ НЕ НАПРЯМУЮ, А ВОТ ЧЕРЕЗ ЭТИ ПАЕВЫЕ ФОНДЫ.
Более того, обычному человеку труднее решиться на покупку акций самостоятельно, а паи фонда купить гораздо проще. Хотя это полная ерунда: открыть счёт у брокера сейчас можно вообще по интернету, покупай себе что угодно, и комиссию за управление платить не надо.
У паевых фондов есть две проблемы. Первая: некоторые фонды образованы под одного большого (или очень большого) пайщика. И если на падении рынка этот пайщик продаст свою долю, то мелким достанется очень плохая цена выхода. Особенно если у большого пайщика выкупят паи на день раньше и на процент выше.
Условная математика такова: если у ПИФа на миллион рублей 1000 паёв по 1000 рублей, но 900 из них принадлежат кому-то одному, а 100 — сотне разных человек, то, если мелкий инвестор при продаже на 1 % ниже рынка изменит стоимость активов фонда на 10 рублей, в фонде останется 998 990 рублей (вычли 1000 рублей пай + 10 рублей снижение), то есть один пай станет стоить не 1000, а 998990/999 паёв = 999.99 рублей, все пайщики потеряют по 0.001 %. А вот если выйдет большой инвестор с дисконтом 1 % (то есть вынет из фонда свои 900 тысяч + 1 % на снижение = 909 000), тогда остальные паи будут стоить (1 млн-909000) 91000/100 оставшихся паёв=910 рублей — то есть потеряют они аж по 9 % просто так, в один момент, — лишь из-за выхода основного пайщика. В реальности математика немного другая, но факт в том, что выход большого инвестора из фонда крайне негативно влияет на мелких.
Проблема вторая: этот инвестор как раз знает, когда выходить, а простые пайщики — нет.
ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ СКЛОННЫ ПОКУПАТЬ И ПРОДАВАТЬ ПАИ В ОЧЕНЬ НЕУДАЧНОЕ ВРЕМЯ — ПОКУПАЮТ ОНИ ПОСЛЕ РОСТА, А ПРОДАЮТ ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ.
И если в среднем паевой фонд показывает доходность в 10 % годовых, это не значит, что средний пайщик получит эти 10 % годовых — он купит паи слишком поздно, а продаст слишком рано. Об этом я подробнее расскажу ближе к концу книги.
И у фонда-то на бумаге результаты будут хорошие, да вот после выплаты НДФЛ и комиссии за управление
[71] может оказаться, что выгодней было держать деньги в банке. Я уже не говорю о том, что управляющие компании используют разорительные скидки и надбавки — при выкупе паёв раньше определённого срока
[72].
Есть ещё один тип фондов, который появился совсем недавно, в 1993 году, называется ETF (Exchange Traded Fund), то есть фонд, торгуемый на бирже. Сейчас их меньше, чем паевых, но они растут очень-очень быстро, так как это более удобный для инвесторов продукт.
Разница с паевыми фондами в том, что ETF можно купить и продать со своего брокерского счёта, как простую акцию. Можно купить фонд, который в точности копирует структуру индекса S&P500 за очень небольшую комиссию. При этом нельзя прийти в компанию, которая управляет этим фондом и сказать — верните мне мои деньги. Его паи надо продавать на бирже. Институциональные инвесторы в принципе могут раскурочить большое количество паёв такого фонда, получив соответствующее индексному портфелю количество составляющих его акций, но частный инвестор этого сделать не может.
Закрытые ПИФы тоже торгуются на бирже, но чаще всего там будет слабая активность и маркетмейкер выставит такие котировки, что проще дождаться открытия окна входа (выхода) у управляющей компании и купить (продать) паи при создании (закрытии) такого фонда. У ETF такой проблемы нет — это действительно очень удобный инструмент.
Приведу пример из своей практики. Мало кто из брокеров даёт доступ к Тайваньской бирже. А на ней торгуется Foxconn — крутейший китайский производитель чипов для айфонов, киндлов, плейстейшенов, цисок, материнских плат для Intel, короче мегакорпорация роботов. И очень мне хотелось её купить, да вот никак. Тогда я просто посмотрел, какие ETFы держат много акций Foxconn (это оказался один из фондов, покрывающих тайваньский рынок), и купил его на австралийской бирже.
В нашей стране существуют ещё ОФБУ — общие фонды банковского управления, они могут вести более рискованную инвестиционную деятельность. Если коротко, то отличие от ПИФов у них такое: ОФБУ могут инвестировать в то, что не запрещено, а ПИФы — только в то, что разрешено.
С ОФБУ связана одна занятная история. В сентябре 2008 года несколько фондов Юниаструм банка обесценились на 90 % в течение суток. Вот просто — хоп — лалайла! И у пайщиков осталось в 10 раз (сука, в десять раз!) меньше денег, чем было за день да этого. Фондов у Юниаструма было чуть ли не сто, с разными восхитительными названиями вроде «Двойной Фонд Бразильской Нефти», или «Золото партии», или «Волшебные Компании Южной Кореи» — ну полный восторг. При этом инвестиционные декларации у них были просто полным разводиловом — фактически управляющие могли вкладывать деньги во что угодно. Что они и сделали. Вложили все деньги в мутнейшие облигации каких-то дочерних компаний то ли банка, то ли своей же инвесткомпании — векселя ООО с уставным капиталом в 10 тыщ рублей, потом закладывали их и перезакладывали. Попросту говоря, спиздили. Но по декларации они имели на это право — то есть пайщики сами дураки, что поверили в этот завлекательный аттракцион.
