Густав, Альфрид и сам Гитлер были в числе его сообщников. Происхождение одного из его провалов можно проследить, если вернуться к событиям 1936 года.
Среди обращающих на себя внимание изъянов национал-социализма было вредное для него самого устремление в прошлое. Мечтая превзойти триумфы Седана и Льежа, фюрер еще в 1936 году, при посещении Эссена после ремилитаризации Рейнской зоны, предложил Круппу сконструировать новую пушку-чудовище. Французы, сказал он, вполне могут опустошить Рейнскую область с помощью батарей своей «линии Мажино». Так нельзя ли изготовить орудие, снаряды которого будут свободно пробивать 11 ярдов земляной насыпи, 10 футов бетона или 5 футов стальной брони? Мюллер Пушка пообещал попробовать, и Крупп выделил 10 миллионов марок. К 1939 году оно еще не было готово, но, впрочем, оно тогда и не понадобилось – французы не открывали огонь. Чудо-пушка была закончена в 1940 году. Ее зияющее жерло имело в диматре почти ярд. Дальнобойность ее равнялась 25 милям. Весила она 1456 тонн, и перевозить ее можно было только по двойной железнодорожной колее – настолько широкой была ее платформа. Альфрид провел испытания нового орудия в Хиллерслебене – проверялась его бетоно– и бронебойная способность; на следующую весну он пригласил Гитлера и Шпеера в Хюгенвальд, играя на официальных испытаниях роль хозяина, как когда-то его дед и прадед, принимавшие Вильгельма I и Вильгельма П. Замеренные воронки имели в диаметре более 10 ярдов и в глубину 10 ярдов. Весной следующего года этого бронтозавра поволокли на фронт, и товарные платформы стонали под его тяжестью. Крупповцы назвали чудовище «Большим Густавом», но артиллеристы, которые по непонятным причинам предпочитают для своих орудий женские имена, окрестили его «Дорой». 2 июля 1942 года после 250-дневной осады был взят Севастополь, и Густав отправил Гитлеру следующее письмо:
«Вилла «Хюгель»,
24 июля 1942 года
Мой фюрер!
Большое орудие, которое было создано по Вашему личному распоряжению, доказало теперь свою эффективность. Оно вписывает славную страницу в историю заводов Круппа, и создание его оказалось возможным благодаря тесному сотрудничеству конструкторов и строителей. Фирма «Крупп» с благодарностью сознает, что доверие к ней, проявленное всеми учреждениями и особенно Вами, мой фюрер, облегчило решение задачи, которую пришлось решать в основном в дни войны.
Следуя примеру, показанному Альфредом Круппом в 1870 году, моя жена и я просим Вашего позволения, чтобы заводы Круппа могли воздержаться от компенсации за этот первый экземпляр. Исполняя приятный долг, моя жена и я благодарим Вас, мой фюрер, за доверие к нашим заводам, а также и к нам лично, выразившееся в том, что Вы дали нам подобное поручение.
Зиг хайль!
Густав фон Болен унд Хальбах
Альфриду: вручить лично».
Этот жест ничего не значил. За каждого последующего «Большого Густава» Крупп брал по 7 миллионов марок, еще больше обогащая семейную казну. Важнее для рейха, что письмо Густава вводило в заблуждение: эти пушки были столь же бесполезны, как огромные «парижские пушки» Фрица Раузенбергера в 1918 году. Альфрид и Мюллер Пушка лично следили за их действенностью во время осады Севастополя, и сотрудники младшего Круппа сообщали, что первое орудие дало по укреплениям «в общей сложности 53 выстрела, иногда с чрезвычайно успешными результатами». После взятия форта были изучены меткость и степень разрушений фортификационных сооружений, которая оказалась значительной при попадании в них полубронебойных снарядов. Но успех был мнимым. На поверку выходило, что цель поражал только один снаряд из пяти. Большой урон нанесли люфтваффе; за шесть дней летчики сбросили на город 50 тысяч осколочно-фугасных и зажигательных бомб. А взят Севастополь был немецкой пехотой, которая вела бои на улицах города в противогазах, чтобы не задохнуться от зловония разлагающихся на жарком солнце тел. При этом потери в живой силе у немцев были огромными. «Большой Густав», он же «Дора», не сыграл никакой роли во взятии Севастополя. Последнее из гигантских орудий Круппа отнюдь не «доказало свою эффективность». Наоборот, выяснилось, что это был чистейшей воды обман.
Как бы восторженно ни писал Густав фюреру, а Восточный фронт кошмарным образом доказывал обратное, и большая вина лежит на Эссене. Эксцентричная виртуозность Мюллера, без контроля со стороны Альфрида, подорвала русскую кампанию вермахта. Недоучка «почетный профессор» и влиятельный член Имперской комиссии по разработкам в области вооружений был слишком правоверным нацистом, чтобы приносить пользу нацизму. Он уверился – и Альфрид, следовавший линии партии, вместе с ним, – что никакого соревнования между славянами и арийцами просто быть не может. Гонка на мастерство неизбежно ведет к победе над недочеловеками, как же иначе. Конечно, они проявили профессиональный интерес к докладу о Красной армии А.А. Щербакова на церемонии памяти Ленина в Большом театре 21 января 1939 года. В ущерб своему делу они лишь позабавились, когда член политбюро объявил, что государство создало «мощную военную промышленность и укрепило сталью и бетоном границы страны победившего социализма». Походя, почти безразлично, они отбросили заявление Щербакова о том, что «Советский Союз, который был не вполне готов к обороне, теперь может встретить любую неожиданность; у него есть возможности, как сказал товарищ Сталин, для массового производства современного вооружения и оснащения им армии в случае агрессии извне».
* * *
Военная слабость России была стратегической, а не тактической. Ставка советского Верховного командования не соответствовала Генеральному штабу. В номере газеты «Правда» за 6 февраля 1939 года представитель Красной армии заявлял, что «скоропалительные «теории» о молниеносной войне – так называемом «блицкриге»… возникают из-за смертельного страха буржуазии перед пролетарской революцией». Он утверждал, что беззаветная храбрость рядового солдата, а не прозорливость его офицера, приводит к победе. Коммунисты также могли быть связаны идеологией. Но не техническая интеллигенция. Щербаков мог быть виновен в потере бдительности; в числе его слушателей были и офицеры германской разведки, и поразительно, что Сталин не репрессировал его. Но он не преувеличивал. У кузнецов русского оружия были превосходные чертежи.
И благодаря героическим усилиям всей страны к 1943 году Красная армия имела превосходство в артиллерии на поле боя. Эту работу вел генерал-полковник артиллерии Н.Н. Воронов.
Ко времени решительного перелома в войне и броня советских танков оказалась более эффективной, чем крупповская. И доказательства была представлены не столько на бумаге, сколько в практическом применении. Эрих Мюллер Пушка был и слишком изобретательным, и слишком большим энтузиастом, почему-то его тянуло к мишуре, и он привлекал к себе таких же людей, как он сам. Сталинские инженеры придерживались двух основных типов танков, тем самым упростив проблему запасных частей. (Американцы любят миф о том, что СССР вырулил к победе по колее, проложенной Соединенными Штатами. Это не так. Единственным западным танком, который в какой-то мере использовали красноармейцы, был «шерман». «Шерман» очень хороший танк. Однако к тому времени, когда его привезли во Владивосток, осенью 1942 года, превосходивший его во всех отношениях русский танк «Т-34» был уже полтора года в производстве.)
