В приемной главного управления его встретила служебной улыбкой очередная девушка – «голубой ангел». В тихой комнате на первом этаже оружейной кузницы не ощущалось никакой угрозы. И сам Ференц казался «ангелу» скучным и безобидным. «Но ожившее прошлое мстит тем, кто забывает о нем», – писал Сантаяна. А уж немцы-то по своему недавнему прошлому могли убедиться, что не все тигры полосаты. Самый страшный убийца из гитлеровской клики Гиммлер производил поначалу впечатление «человека мягких манер и кроткой внешности».
Вот и Ференц решил прикинуться овечкой, взяв на вооружение тактику врага. Бейц, который вышел в вестибюль со словами: «Привет, я Бейц!» – получил обширный доклад, озаглавленный «Принудительный труд еврейских узников концлагерей в концерне Круппа». Там содержались сведения об Освенциме, заводе «Берта», Гумбольдтштрассе и других лагерях, о том, как Крупп отбирал для себя евреев-заключенных, о его отношениях с СС и Шпеером, об игнорировании требований из Берлина по поводу правильного обращения с рабочей силой и т. д. Генеральный уполномоченный был неприятно удивлен. Это было хуже скандала с Отто Скорцени. Он просмотрел весь документ и прочел основные выводы: «Фирма Круппа эксплуатировала труд заключенных без всякой оплаты за работу, даже без компенсации за вред, причиненный их здоровью, лишение свободы, унижение их достоинства. Элементарная справедливость требует, чтобы Крупп, хотя бы и с запозданием, в соответствии с законом возместил ущерб, причиненный по его вине на его предприятиях».
Секретарь вспоминает, что Бейц побледнел, закричал: «Это шантаж!» – и побежал к патрону. Это не было шантажом – по закону ФРГ лицам, признанным виновными в совершении преступлений, могли быть предъявлены гражданские иски о возмещении ущерба. Бонн признавал правомочность решений Нюрнбергского суда, а Альфрид Крупп, хотя и получил помилование, был по суду признан виновным. Но в гражданских исках далеко не всегда доходит до суда, и Ференц надеялся, что Крупп просто передаст вопрос для решения на совещании адвокатов сторон. Судебный вердикт мог бы оказаться строже, чем требование истцов. Исходя из того, что евреи составляли 5 процентов от работников, занятых принудительным трудом, и не все они к настоящему времени остались живы или претендовали на компенсацию, фирма в случае внесудебного решения выплачивала не более 10 миллионов марок (2,5 миллиона долларов). С другой стороны, успех тяжбы мог поощрить и других бывших рабов выдвигать иски против фирмы. Тогда это могло обойтись концерну не менее чем в 50 миллионов, не говоря о тяжелых последствиях, связанных с оглаской.
Если бы Ференц имел дело с каким-то другим военным преступником, то быстро добился бы своего. Но Крупп – это Крупп. Он не вышел к гостю, да и Бейц, вызвав юристов, больше не показывался. Переговоры сопровождались взаимными обвинениями, укорами, антисемитскими высказываниями немцев. Им было что терять, но трудность Ференца состояла в том, что он не мог доставить в Германию свидетелей. Многие из них не поехали бы туда ни при каких обстоятельствах. Как бы ни именовался новый германский канцлер, достаточно того, что Крупп по-прежнему царит в Руре. Страх свидетелей был иррациональным, но ведь они и стали жертвами величайшей вспышки безумия в истории. Ференц понимал их положение и должен был торговаться с адвокатами Круппа.
Процедура получения компенсации была долгой и трудной. На главу концерна оказал давление Макклой, человек, у которого тот был в неоплатном долгу. Макклой передал Круппу, что выступит с резким политическим заявлением, если фирма не уступит. И все же совещания сторон казались нескончаемыми. А дух враждебности сторон был так силен, что дебаты неожиданно перерастали в шумные ссоры. Наследники «Фарбен индустри» согласились создать фонд для бывших рабов нееврейского происхождения. Ференц призвал представителей фирмы Круппа сделать то же самое. В ответ его просто спросили, уполномочен ли он вести переговоры на эту тему, и, получив отрицательный ответ, предложили забыть об этом. Немцы настаивали на том, чтобы составной частью пакта стал отказ организации евреев, которую представлял Ференц, от дальнейших претензий и вообще от всякого критицизма по адресу Круппа. Возможность компенсации за погибших их наследникам была отвергнута. Хотя основные документы фирмы были сожжены в 1945 году, на основании сохранившихся записей ее представители подсчитали, что существует не более 1200 человек, имеющих право на компенсацию. Это означало, что, считая по 5 тысяч марок (1250 долларов) на каждого, вся компенсация обойдется концерну в полтора миллиона долларов. Ференц предположил, что в бумагах могли быть ошибки. И представители Круппа после долгих споров согласились выделить еще миллион. Соглашение было достигнуто за два дня до Рождества 1959 года. К великому неудовольствию американского юриста, немцы постарались нажить на этой «жертве» максимальный моральный капитал. Бейц объявил, что Крупп пошел на это добровольно, «с целью помочь залечить раны Второй мировой войны». Это сработало. Пресса повсюду шумно приветствовала «добровольный жест» Круппа, и принудительная мера превратилась в рекламный триумф.
Поскольку число оставшихся в живых евреев, некогда работавших у Круппа, в то время не было известно даже приблизительно, решили, что в дальнейшим будут производиться дополнительные выплаты в случае выявления таких лиц. Но на деле ожидания тех, кто поверил обещаниям, не оправдались. Накануне Рождества Елизавета Рот прочла статью под заголовком «Крупп согласился заплатить евреям» в нью-йоркском «Джорнал Америкэн». Это сообщение перепечатали газеты многих стран мира, и тогда отыскалось до двух тысяч бывших заключенных только с завода «Берта». К изумлению администрации концерна, везде появлялись живые евреи, имевшие юридически законные притязания.
Одна из причин ошибки в расчетах вскоре обнаружилась. Все были уверены, что бывшие обитатели лагеря на Гумбольдтштрассе, кроме Рот и ее группы, погибли в Бухенвальде. Однако комендант лагеря тогда отказался принять эту партию заключенных, объяснив, что сейчас, когда война вот-вот окончится, он и так не знает, как ликвидировать уже имеющихся у него евреев. Жуткий поезд отправился в дальнейший путь в поисках места, где его пассажиров согласятся принять. Это сделал начальник лагеря в Бельзене (в Нижней Саксонии). Вскоре его освободили англичане, и еврейские девушки остались в живых. Таким образом, из числа евреек, которых все – и сами люди Круппа – считали погибшими, остались в живых 384 человека, и все имели право на компенсацию согласно обещанию Круппа «помочь залечить раны войны». Это сообщение поразило не только обитателей Эссена, но и генерала Тэйлора, и Ференца. У одного человека, адвоката Кранцбюлера, эта новость вызвала настоящий взрыв эмоций. При встрече с автором этих строк, узнав, что 311 претензий из 384 удовлетворены, он заявил: «В Нюрнберге нас обманули! Прокуроры говорили, что выжили только шесть человек. У них были возможности все проверить, и я не поверю, чтобы они там не знали правды! Американцы нам врали!» Он не принимал в расчет, что в хаосе послевоенной Германии могли «пропасть» и тысячи людей.
На деле теперь никто не получил ранее обусловленную сумму 1250 долларов. Администрация концерна снизила ее до 750, затем до 500, а потом деньги, выделенные на это, и вовсе кончились, что и объяснили юристы фирмы в ответ на запрос Ференца. Между тем бывшие узники нееврейского происхождения с интересом читали в газетах об этих событиях. В Бельгии священник Ком говорил мне: «Крупп никогда не признавал своей вины передо мной и ничего не платил мне за работу». Тем, кто обращался в администрацию концерна с жалобами, отвечали, что все претензии удовлетворить не представляется возможным, поскольку слишком много денег выплачено по соглашению с Ассоциацией евреев, пострадавших во время войны. Ее интересы и представлял Ференц. Когда с заявлением о компенсации обратился некий Ванднер, бывший узник, потерявший в результате несчастного случая ногу на заводе «Берта», то он получил ответ: «Мы должны подчеркнуть, что использование труда узников было просто следствием приказов властей, и фирмы, имевшие договор с правительством рейха, обязаны были использовать труд заключенных из-за острого недостатка рабочей силы». Конечно, человеку потерявшему ногу, от этого не легче. Далее в ответе говорилось: «Судьба евреев, бывших узников концлагерей, заставила нас в 1959 году заключить контракт с известной вам Ассоциацией евреев. Поэтому мы вынуждены, к сожалению, сообщить, что не имеем возможности выполнить вашу просьбу».
