– Фрэнни, расскажи мне что-нибудь интересное, – сказал он.
– Слушаюсь, сэ... гражданин адмирал.
Астрогатор встрепенулась, сверилась с дисплеем и, уже четко и деловито, доложила:
– Полетные данные практически совпадают с расчетными, гражданин адмирал. В настоящий момент мы находимся в триста девяносто пять точка-девять миллионов километров от Василиска-А, курс ноль-ноль-пять на ноль-ноль-три. Скорость составляет... четырнадцать-точка-один километров в секунду. Ускорение три-точка-семь-пять километра в секунду за секунду. Расстояние до орбиты Медузы составляет двести двадцать девять точка-девять-пять миллионов километров. При текущем курсе и ускорении мы достигнем планеты через сто тридцать две минуты и пересечем орбиту со скоростью сорок три точка-восемь-два тысячи километра в секунду.
– Энди! В нашу сторону кто-нибудь направляется? – спросил Жискар.
– Пока нет, гражданин адмирал, – тут же отозвался Макинтош. – Импеллерных следов в системе множество, и некоторые из них наверняка принадлежат военным кораблям, но к нам пока никто не летит. Но сенсоры нас наверняка засекли, и очень скоро они зашевелятся.
– Спасибо.
Жискар бросил взгляд на Причарт и закусил губу, обдумывая услышанное. Тайлер лишний раз подтвердила безупречную точность своих расчетов: корабль вынырнул в заданной области пространства и двигался по курсу, практически не нуждавшемуся в корректировке. Правда, величина ускорения внушала некоторое беспокойство: оно было выше, чем требовали интересы безопасности. Другое дело, что особого выбора у него не было. Превышение пределов возможности компенсатора приводило к его мгновенному, без всяких промежуточных стадий и предупреждений, выходу из строя. А за поломкой компенсатора следовало мгновенное превращение всей команды корабля в кровавую кашу. Имея это в виду, на большинстве флотов приняли за правило не развивать ускорение выше восьмидесяти процентов предельного. Люфт в двадцать процентов служил надежной гарантией безопасности.
К сожалению, манти разработали компенсаторы нового поколения, что поставило Народный флот перед лицом сложной проблемы. Создать компенсаторы сопоставимой мощности инженерам Республики не удавалось, и, чтобы хоть как-то возместить отставание в ускорении, Республика впервые за восемнадцать стандартных лет приступила к строительству дредноутов и приняла новые правила эксплуатации компенсаторов, вдвое сократив резерв безопасности. Дредноуты, разумеется, уступали супердредноутам по огневой мощи, но, будучи значительно легче, могли развивать ускорение, сопоставимое с тем, которое было доступно для оснащенных новейшими компенсаторами супердредноутов Королевского флота. Особенно в сочетании с понижением уровня безопасности. Правда, в экстремальных обстоятельствах, когда манти, наплевав на риск, запускали двигатели на полную мощность, это помогало мало, но все же позволяло хоть немного сократить отставание.
Сообщение Макинтоша не содержало ничего неожиданного, ибо Жискар и не ожидал мгновенной реакции защитников системы. Любому пикету на подготовку к активным действиям потребовалось бы минут десять-пятнадцать, а если командир имел глупость держать корабли на орбите с холодными импеллерами, то и все сорок. Кроме того, манти располагали превосходными системами маскировки, и Жискар вряд ли мог засечь их маневры на ранней стадии. Другое дело, что ему не терпелось услышать, что сенсоры Макинтоша отметили шевеление манти. Не в последнюю очередь это объяснялось тем, что он не любил ждать у моря погоды... Но на этот раз причин для нетерпения было больше. Не получив хотя бы приблизительного представления о намерениях манти, он не мог знать, сработал ли его отвлекающий маневр... и не летит ли он прямиком в осиное гнездо.
* * *
Когда сирена выдала разложенный на три тона сигнал тревоги, начальник Службы астроконтроля Василиска вице-адмирал Мишель Рено недоверчиво вскинул голову. Сигнал прозвучал не слишком громко, но в оглушительном вое и не было нужды. Погребенный в недрах огромной, с массой в миллионы тонн, астроконтрольной станции Василиска, командный пункт являлся исключительно тихим и спокойным местом. Хотя нельзя сказать, что там царили нега и безделье. АКС отслеживала и распределяла транспортные потоки, проходившие через Василиск – терминал Мантикорской туннельной Сети. Одна-единственная ошибка, допущенная здешней Службой астроконтроля, могла повлечь за собой потерю миллионов тонн груза, не говоря о человеческих жизнях. Именно по этой причине на командном пункте поддерживали тишину: звездным диспетчерам полагалось работать спокойной обстановке.
Этим же объяснялся и царивший в помещении полумрак: слабый свет делал изображение на дисплеях более отчетливым. Относительно низкая температура еще на Старой Земле считалась фактором, способствующим сосредоточенности, хотя поддержание ее на станции являлось, скорее, данью традиции. Уроженцы Сфинкса уверяли, что температура в помещении соответствует их представлениям о приятном теплом весеннем деньке, но, что бы ни твердили эти задаваки, прохлада не слишком способствовала дремоте. Другое дело, что Рено с трудом мог представить себе кого-то из своих подчиненных уснувшим на дежурстве: люди ответственно относились к работе, да и расслабляться им было некогда. Эта мысль заставила адмирала хмыкнуть, но брови остались удивленно приподнятыми. Маневров с участием охранявших систему кораблей на сегодня не намечалось, а кроме военного командования (и, разумеется, автоматических систем раннего оповещения), доступа к этой линии связи никто не имел.
Рено развернул командирское кресло в сторону офицера связи, которая, отключив сирену, уже вводила в компьютер коды доступа. Как всегда, чтобы заставить сверхсветовую систему сообщить содержание принесенного сообщения, требовалась длительная шаманская процедура с введением паролей и постоянно меняющихся отзывов. Ну, тут все понятно. По скромному мнению Мишеля Рено, военные – сотрудники Службы астроконтроля, несмотря на мундиры и наличие воинских званий, считали себя гражданскими специалистами – так вот, военные имели обыкновение самые простые вещи делать через задний проход, в особенности когда речь шла о новых и дорогих игрушках вроде сверхсветовых передатчиков. В частности, сотрудникам АКС строжайше запрещалось использовать установленный у них передатчик без крайней необходимости, тщательно прописанной в соответствующей инструкции. Тот факт, что секретом сообщений, передаваемых гравитационной пульсацией, владела только Мантикора, не помешал секретчикам КФМ нафаршировать протокол безопасности всеми возможными рогатками и загородками.
Однако вопреки глубокой личной убежденности в том, что эта перестраховка никому не нужна, Рено пережидал задержку и ожидание вполне умиротворенно. Он даже с удовольствием соглашался терпеть любые космофлотовские глупости, потому что слишком хорошо помнил времена, когда он и его сотрудники оказались брошены здесь на произвол судьбы. Мишель был старожилом «Василиска». Он проработал на станции четырнадцать стандартных лет – больше, чем любой его коллега на борту огромной астроконтрольной станции. Тогда, давно, он испытывал по отношению к космофлоту лишь одно чувство – презрение. Иначе и быть не могло, напомнил он себе, вспоминая длинную галерею никчемных неудачников и бездельников, которых КФМ имел обыкновение ссылать на захолустную станцию «Василиск». Зато теперь...
