Нет, скажем себе правду. Она всегда знала, что он должен быть хоть чуточку способнее, чем старается выглядеть, но все же недооценила его истинные таланты. Ее спасло только то, что она давно взяла за правило ориентироваться на худший из возможных вариантов и ничего не предпринимать без двойной, а то и тройной страховки. В противном случае эта недооценка могла стать фатальной. Кроме того, она действительно была лучшей в своем ремесле. В конце концов, вздумай Фонтейн подвести ее под зачистку до мятежа Уравнителей, от Комитета общественного спасения не осталось бы и следа. Эстер не знала, как принималось решение о ее выдвижении и связано ли оно с подавлением фанатиков Ла Бёфа, однако была твердо уверена, что без Фонтейна дело не обошлось.
Она мысленно рассмеялась, предположив, что этого человека оставили при ней и после повышения, исходя из вполне логичного предположения: он знает ее лучше, чем кто-либо другой, и, однажды одураченный, не позволит одурачить себя еще раз. Впрочем, это не имело особого значения. Наверное, у БГБ и гражданина Фонтейна имелись на ее счет свои планы... но и у нее в запасе тоже кое-что есть.
– Гражданин адмирал, – сказала она, когда пришедшие расселись, – я пригласила вас, чтобы обсудить новую операцию. Операцию, которая, по моему разумению, способна оказать существенное влияние на ход войны.
Она выдержала паузу, глядя лишь на Жискара, намеренно исключив из диалога обоих комиссаров. Это было частью игры, все участники которой делали вид, будто флотом по-прежнему командуют адмиралы. На самом деле все знали, что решающее слово на каждом уровне принадлежит соответствующему комиссару. Именно это МакКвин намеревалась изменить едва ли не в первую очередь, но ведь Жискар этого знать не может, не так ли? А хоть бы и знал – поверит он, что она справится с такой задачей?
Он слегка покосился на Причарт и склонил голову набок, выжидающе глядя на гражданку Секретаря. Адмирал был рослым, слегка за сто девяносто, жилистым мужчиной, с худощавым лицом и горбатым носом. Лицо его представляло собой маску, превосходно скрывающую мысли, но светло-карие устремленные на МакКвин глаза выдавали настороженность человека, который недавно стал козлом отпущения за проваленную по чужой вине операцию. Едва избежав беды, он с опаской относился к любым планам, способным «существенно повлиять на ход войны».
– Одна из причин, по которой я обратилась именно к вам, – продолжила МакКвин, выдержав паузу, – это ваш каперский опыт. Да, Силезская операция обернулась не так, как нам хотелось, но не думаю, что это ваша вина. Я довела свое мнение по этому поводу до сведения гражданина Председателя Пьера.
За светло-карими глазами что-то промелькнуло, и МакКвин скрыла улыбку. Кстати, она сказала истинную правду: Жискар был слишком способным и компетентным командиром, чтобы списать его со счетов из-за одной проваленной операции. К тому же провалена она была действительно не по вине адмирала: это признавала даже Причарт. Подумать только, даже народный комиссар защищает командира флота, заявляя, что его «провал» – дело рук вышестоящих идиотов, которые связали его по рукам и ногам бестолковыми приказами. Кроме того, главной причиной этого прискорбного происшествия явилась неосведомленность разведки относительно кораблей-ловушек манти. И (как втайне признавалась себе МакКвин) относительно Хонор Харрингтон. Но о ней в настоящем времени говорить уже не стоит... а вот Жискар сидит здесь. Для системы, в целом работающей никудышно, расклад совсем неплохой.
– Спасибо, гражданка Секретарь, – сказал, помолчав, Жискар.
– Не стоит благодарить за правду, гражданин адмирал, – отозвалась она, обнажая зубы в хищной улыбке. – Просто оправдайте оказанное вам доверие, гражданин.
– Постараюсь, мэм, – ответил Жискар с кислой улыбкой. – И конечно, у меня появится шанс справиться с заданием лучше, если я буду осведомлен об операции хотя бы настолько, чтобы знать, куда двигаться.
– Вы справитесь, я уверена, – улыбнулась МакКвин, – ведь я пригласила вас – и, разумеется, гражданку комиссара Причарт – именно для того, чтобы как можно полнее ввести в курс дела. Не проследуете ли за мной?
Она встала – и в силу некой персональной магии все, включая Эразмуса Фонтейна, посторонились, освобождая ей дорогу, – обошла письменный стол и направилась к двери. Худенькая, как птичка, она была ниже всех присутствующих, уступая сантиметров пятнадцать даже Элоизе Причарт, однако ее лидерство воспринималось как нечто само собой разумеющееся.
Жискар не мог не признать, что она произвела на него сильное впечатление. Ему не доводилось служить с МакКвин, и до убийства Гарриса их пути почти не пересекались. Другое дело, что после назначения Эстер Военным секретарем только идиот не навел бы справки. Адмирал был наслышан о ее амбициозности, но несомненный и мощный магнетизм этой личности оказался для него сюрпризом.
«Правда, – размышлял он, – у всего есть оборотная сторона. Не думаю, что Госбезопасность в восторге от харизматического Военного секретаря, пользующегося, вдобавок, славой выдающегося флотоводца».
Они дошли до конца коридора. Морской пехотинец у двери вытянулся по стойке «смирно», МакКвин набрала секретный код, дверь плавно отошла в сторону и за ней открылась превосходно оборудованная совещательная комната. За большим круглым столом сидели адмирал Иван Букато и полдюжины офицеров, младший из которых был в ранге капитана.
На двух креслах были таблички с именами Жискара и Причарт; это указывало, что их здесь ждали.
МакКвин заняла место во главе стола – в огромном черном кожаном кресле ее фигурка показалась еще более хрупкой – и предложила всем сесть. Фонтейн устроился в таком же роскошном кресле справа. По левую руку от Эстер сел Жискар, рядом с ним Причарт. Их кресла, однако, были не столь мягкими и глубокими.
– Гражданин адмирал Жискар, полагаю, вы знакомы с гражданином адмиралом Букато? – спросила МакКвин.
– Так точно, мэм, знаком, – подтвердил Жискар, кивнув адмиралу, фактически исполнявшему обязанности начальника Главного оперативного штаба флота.
– С остальными офицерами вы познакомитесь в течение ближайших месяцев, и достаточно хорошо, а сейчас я хочу представить вам наши замыслы. Гражданин адмирал Букато, прошу.
– Слушаюсь, гражданка Секретарь.
Букато ввел команду в терминал, мгновение спустя над массивным столом возникла сложная голограмма. Основной объем представлял собой мелкомасштабную звездную карту западного квадранта владений Народной Республики, линию фронта и территорию Мантикорского Альянса вплоть до Силезской границы. Но были и дополнительные изображения: графическое сопоставление численности и тоннажа по классам кораблей, а также сравнительные характеристики судостроительных и судоремонтных предприятий обеих сторон.
Адмирал откинулся в кресле, внимательно изучая голограмму. Он чувствовал, что комиссар делает то же самое, и с не меньшим вниманием. В отличие от большинства офицеров флота, Жискар действительно интересовался мнением своего комиссара. Во-первых, благодаря природному уму Причарт часто подмечала важные детали, ускользавшие от внимания профессионалов. А во-вторых... у него имелись и другие причины ценить ее мнение.
