– Ваша светлость!
– Да, адмирал Янаков? – с некоторым удивлением откликнулся Бенджамин.
– С дозволения вашей светлости, мне хотелось бы провозгласить тост.
Протектор после недолгого размышления кивнул:
– Разумеется, адмирал.
– Благодарю, ваша светлость.
Взяв свой бокал, Янаков поднял его так, чтобы темно-золотая жидкость поймала свет, и звенящим от волнения голосом провозгласил:
– Ваша светлость, милорды и леди, дамы и господа! Да здравствует землевладелец Харрингтон... и проклятие хевам!
Раздавшийся в ответ рев одобрения лишь чудом не обрушил потолок Тронного зала.
Книга четвертая
Глава 22
– Интересно, сможем мы в этом месяце хоть чуток передохнуть? – пробормотал Скотти Тремэйн, раздраженно утирая банданой струившийся по лицу пот. Попытка придать голосу невозмутимость ни к чему не привела: присутствующие знали его слишком хорошо, чтобы позволить себя провести.
– Ну откуда мне это знать, сэр? – ответил Харкнесс.
В этой вроде бы почтительной фразе прозвучало такое бесконечное терпение, что Тремэйн не выдержал и расхохотался.
– Прошу прощения, старшина, – сказал он, сунул бандану в боковой карман брюк (не трофейных, от мундира Госбезопасности, а сшитых, как и бандана, добровольным главным портным лагеря «Геенна» Анри Десуи) и пожал плечами. – Просто ожидание действует на нервы, а когда к нему добавляется еще и такое... Впрочем, нервишки у меня расшатались. Не то что раньше.
– У меня тоже, сэр, – рассеянно обронил старшина и крякнул торжествующе, когда заставившая его повозиться панель наконец откинулась.
– Посветите, сэр, – попросил он, и Тремэйн направил луч фонарика в отверстие ведущее в отсек коммуникационного оборудования шаттла.
– Хм...
Харкнесс тоже переоделся в наряд местного пошива, причем ему, как и Десуи, были по вкусу яркие, кричащие цвета. Хотя возможности Анри в подборе красителей ограничивались встречавшимися по соседству с лагерем растениями, он, похоже, любил щекотать зрительные нервы. Харкнесс разделял его пристрастие: во всяком случае, в нынешнем обличье он скорее походил на пирата из голографической пьесы, чем на старшину флота ее величества – тем более что никогда не расставался с тесаком и пульсером. Сейчас он напряженно всматривался в нашпигованные электроникой внутренности тесного отсека.
Аппаратура хевов была более громоздкой, чем ее мантикорские аналоги, главным образом потому, что они использовали больше сменяемых узлов. Дефицит квалифицированного персонала, способного производить сложный ремонт, породил практику, при которой вышедший из строя блок просто заменяли на исправный – и пересылали для ремонта на стационарное предприятие. Оно бы и неплохо, но из этого следовало, что для уверенной работы любой системы необходимо всегда иметь под рукой готовые к работе детали, а это не всегда возможно. Именно эта проблема определяла тактику Народного Флота на первом этапе войны: после каждого мощного, но быстрого броска много времени уходило на ремонт. Служба материально-технического обеспечения просто не справлялась с транспортировкой необходимого количества сменных компонентов между захваченными системами и зонами тылового обслуживания.
Правда, размышлял Тремэйн, наблюдая за тем, как Харкнесс, достав диагностический чемоданчик, приступил к тестированию схем, они учли свой опыт и попытались изменить принципы и стандарты технического обслуживания, приблизив их к принятым на флотах Альянса...
– Эх!
Восклицание Харкнесса оторвало Тремэйна от размышлений, заставив его через широченное плечо старшины заглянуть в лючок.
– Похоже, сэр, с этим транспондером у нас маленькая проблема.
– И насколько велика эта «маленькая проблема»? – лаконично осведомился Тремэйн.
– На данный момент, сэр, я могу сказать одно: он не работает. Все остальное станет известно не раньше, чем мы его извлечем, но боюсь, толку от него уже не будет. Загвоздка тут в модуле кодировки, – (он похлопал рукой по названной детали и пожал плечами), – а мастерских по молекулярной электронике я ни на одной из этих пташек что-то не приметил.
– Черт! – тихонько выругался Тремэйн. – Не думаю, что леди Харрингтон это понравится.
* * *
А Харкнесс уверен? – спросила Хонор Харрингтон в тот же вечер.
Она, Алистер МакКеон, коммодор Рамирес и капитан Бенсон сидели в хижине Рамиреса, и местные насекомые с упорством, свойственным их родне на всех планетах, бились в стекло наполненной растительным маслом лампы.
– Боюсь, что да, мэм, – ответил Тремэйн. – У нас нет ни сменного модуля, ни деталей для ремонта. Харкнесс с Ашер пытаются извлечь что-нибудь подходящее из коммуникаторов, но на этих пташках, как нарочно, подобрались все виды системных несовместимостей. Возможно, удастся заставить работать какую-нибудь временную схему, но надежной она не будет. Не обессудьте, мэм, – он покачал головой, – похоже, ответчик системы опознавания этого шаттла накрылся.
МакКеон коротко выругался. Хонор покосилась на него и снова перевела взгляд на Тремэйна.
– А ответчик первого шаттла он проверял?
– Так точно, мэм. Он вроде бы в порядке, – ответил Тремэйн, подавив желание сказать: «пока».
Хонор, однако, уловила этот оттенок, и подвижный уголок ее рта недовольно дернулся.
– Ну что ж, Скотти, передай им: я уверена, что они сделают все возможное.
– Есть, мэм! – Тремэйн отдал честь и повернулся к выходу.
Хонор рассмеялась.
– Утром, Скотти, утром! Нечего блуждать по лесу в темноте: неровен час, котомедведь слопает.
– Переночуйте в моей хижине, коммандер, – предложила Бенсон. За эти два месяца подчиненные Хонор привыкли к местному выговору и научились понимать его без особого труда. – Мы с Анри с удовольствием приютим вас. К тому же он поразмыслил над вашим последним ходом.
Тремэйн стрельнул в нее глазами, и она добавила:
– Похоже, ему и коммандеру Кэслету удалось найти способ выкрутиться.
Хонор при этот замечании едва заметно поморщилась. Никто из обитателей «Геенны» не предварял ранг Кэслета словом «гражданин». Рядом с офицером Народного Флота военнопленные чувствовали себя неуютно, хотя относились к нему и не с той степенью враждебности, какой опасалась Хонор. Скорее всего, это объяснялось наличием среди заключенных большого числа бывших Законодателей: военнопленные постепенно привыкли жить сами и давать жить другим. Харрингтон подозревала, что широко распространенный термин «черноногие» появился как раз для того, чтобы отличить настоящих врагов, сотрудников БГБ, от носивших иные мундиры противников, личного состава Народного Флота и морской пехоты. Конечно, узники «Геенны» не бросались Кэслету на шею, однако, узнав от людей Хонор, как он оказался на планете, к нему относились хоть и с настороженностью, но учтиво. Ну а для того, чтобы определить его на постой в хижину, которую делили Бенсон и Десуи, имелись особые резоны.
