Конечно, он стал предлагать сотрудничать в своей газете, где уже активно работал только что вырвавшийся из сибирской ссылки и проходивший по «каракозовскому» и «нечаевскому» делам Варлам Черкезов. Ему помог бежать из России все тот же доктор Веймар, что участвовал в организации побега из Николаевского военного госпиталя. Черкезов вел в газете Лаврова отдел внутреннего обозрения, называвшийся «За две недели», взялся было делать это с Кропоткиным, но тому хотелось быть ближе к бакунинцам, к практической революционной работе. Он написал письмо своему старому швейцарскому другу Джеймсу Гильому. Получив ответ с приглашением приехать, Кропоткин в начале 1877 года отправился в Швейцарию.
С европейцами
Меня вскоре захватила волна анархического движения… Я чувствовал, что могу быть более полезен здесь, чем в России, помогая определиться новому движению…
П. А. Кропоткин, 1899
Поселившись в швейцарском городке Шо-де-Фон, Петр Алексеевич вступил в одну из артелей часовщиков, решив освоить эту профессию настолько, чтобы иметь возможность зарабатывать ею. Кое-каких успехов в этом деле он достиг и отремонтировал несколько часовых механизмов. В частности, он оказал такую услугу Георгию Плеханову, который впоследствии шутил, что у него, марксиста, часы отремонтированы анархистом Кропоткиным (с точки зрения Плеханова, врагом порядка и точности), а идут тем не менее безошибочно.
Позиция Юрской федерации во взглядах на государство с самого начала отличалась от установок Генерального совета Интернационала, руководимого Карлом Марксом. Социал-демократы считали необходимым использовать государственную машину для строительства социалистического общества, допуская ее отмирание лишь в далеком будущем. По мнению анархистов Юры, революция должна сразу покончить с государством, остающимся, по их мнению, эксплуататором народа при любых условиях.
В 1872 году на Гаагском конгрессе Интернационала, когда еще жив был Бакунин, вся Юрская федерация большинством голосов была исключена из Международного товарищества рабочих, после чего оно практически перестало существовать. Остался лишь Генеральный совет, переехавший в Нью-Йорк. Юрская федерация, так же как Испанская, Итальянская и Бельгийская, находившиеся под влиянием Бакунина, продолжала действовать уже без него: великий бунтарь умер в Берне 1 июля 1876 года, в возрасте 62 лет. В этот день Кропоткин находился еще в тюремном госпитале, и до его побега оставалось чуть меньше месяца.
Федерация Юры издавала бюллетень, редактировавшийся Джеймсом Гильомом. Этот школьный учитель, соратник Бакунина, стал близким другом Кропоткина еще в первый его приезд в Швейцарию, в 1872 году. Теперь он познакомился еще и с французским географом и анархистом по убеждению Жан Жаком Элизе Реклю
[63], участником разгромленной Парижской коммуны, с другими бывшими коммунарами — учителем Густавом Лефрансе и автором книги о Коммуне Бенуа Малоном; с друзьями Бакунина — итальянцами Карло Кафиеро и Эррико Малатеста.
И еще с одним, родственным по духу человеком удалось встретиться в Швейцарии — с Львом Ильичом Мечниковым
[64], только что приехавшим из Японии, где он прожил два года, читая лекции в университете. Это был младший брат известного микробиолога Ильи Ильича Мечникова. Как Реклю и Кропоткин, Лев Мечников был географом и убежденным анархистом. Все трое стремились объединить анархизм с наукой, но если первые двое видели путь к этому через развитие человеческих отношений, то Мечников считал, что первична географическая среда, которая и определяет социальную жизнь людей.
Еще в 1873 году Кропоткин опубликовал в петербургском сборнике «Знание» рецензию на появившийся на русском языке двухтомник Элизе Реклю «Земля». Теперь он подружился с этим человеком. Как и Кропоткин, Реклю несколько лет провел в трудной экспедиции: он исследовал природу в джунглях Амазонки. Как и Кропоткин, он стал анархистом, познав, что в природе господствует закон всеобщих взаимосвязей, а в живом мире — взаимопомощь и солидарность. Пройдет 32 года, и в журнале Королевского географического общества в Лондоне появится некролог Э. Реклю, написанный Кропоткиным. Три десятилетия дружбы и сотрудничества двух единомышленников — знаменательный факт в истории науки.
В Швейцарии по-прежнему находилось довольно много русских эмигрантов. Члены разгромленной в 1863 году подпольной организации «Земля и воля» — Николай Серно-Соловьевич и Николай Утин — активно сотрудничали в Интернационале, оказавшись в оппозиции к Бакунину. После того как Серно-Соловьевич покончил жизнь самоубийством, ведущая роль в деятельности русской эмигрантской колонии перешла к Утину, с которым Кропоткин встречался еще в 1872 году. Сын еврейского миллионера-откупщика, получивший университетское образование в Петербурге, он примкнул к социалистам и отдал много энергии русской секции Интернационала, которая находилась в Женеве. Утин переписывался с Марксом, даже встречался с ним. Секция была утверждена Генеральным советом, но просуществовала недолго. Постепенно Утин отошел от революционных дел, а затем, написав прошение на имя шефа жандармов Н. В. Мезенцова, получил разрешение вернуться в Россию, где до конца жизни работал инженером на одном из заводов Урала. Предчувствие, возникшее у Кропоткина при первом знакомстве с Утиным, его не обмануло: он не был настоящим революционером.
Позже в русскую эмиграцию влились участники по существу новой революционной организации «Земля и воля», возродившейся в 1876 году. В нее вошли и избежавшие ареста «чайковцы». Через три года из-за серьезных разногласий организация раскололась на две: более умеренный «Черный передел» и «Народную волю», которая ставила своей целью немедленное свержение самодержавия, захват власти и передачу ее в руки народа. Друзья Кропоткина Дмитрий Клеменц, Лев Тихомиров, Николай Морозов, Софья Перовская, Сергей Кравчинский стали активными деятелями «Народной воли». Работая нелегально в России, они периодически приезжали по делам организации в Швейцарию. Но из всех русских «своим» юрцы считали только Кропоткина.
