Что касается источника вдохновения, конечно же, этот и другие рассказы о Макондо (Аракатаке) зиждутся на воспоминаниях автора (многие из них ностальгические) о его «необыкновенном» детстве, а вот рассказы, где местом действия является «город» (Сукре), навеяны воспоминаниями о его мучительном отрочестве, от которых он пытался избавиться. Но где бы ни разворачивалось действие повествования — в Макондо или в «городе», герои сюжета отнюдь не бессердечные представители власти, заправляющие в этих двух поселениях, — хотя священники Макондо всегда менее черствые, чем священники «города»; то же самое можно сказать и о других представителях власти (в Макондо, кажется, даже нет алькальда). Они показаны как простые люди, у которых тяжелая жизнь, но они при этом, насколько позволяют всегда направленные против них обстоятельства, стараются сохранять мужество, порядочность, достоинство и честь. И если это звучит сентиментально и неправдоподобно, совсем нереалистично, что ж, гениальность автора состоит в том, что ему удается убедить в своей точке зрения многих скептичных читателей.
Судьба распорядится так, что всю вторую половину мая и весь июнь Гарсиа Маркес посвятит работе над своими рассказами. Что называется, не было бы счастья, да несчастье помогло — во всяком случае, помогло его литературной деятельности. Так было и в 1948 г., и в 1956-м. 13 мая, меньше чем через четыре месяца после свержения Переса Хименеса, которого президент Эйзенхауэр наградил титулом «друг Соединенных Штатов», в Венесуэлу с визитом доброй воли, едва не окончившимся катастрофой, приехал вице-президент США республиканец Ричард Никсон. По дороге из аэропорта автомобиль Никсона блокировали, закидали камнями и оплевали, а сам он едва не расстался с жизнью. Это событие, широко освещавшееся в международной прессе, воспринимали как историческое свидетельство того, что отношения между США и Латинской Америкой находятся на грани разрыва. Анализ этой позорной выходки привел к тому, что тремя годами позже был создан «Союз ради прогресса» — программа помощи странам Латинской Америки. Макгрегор, как и владельцы других печатных изданий, решил поместить в своем журнале специальную передовицу, осуждающую оскорбительные действия толпы в отношении Никсона и выражающую сожаление по поводу неприятного инцидента. На этой почве Мендоса в хлам разругался с Макгрегором, крикнул ему: «Сам жри это дерьмо!» — сказал, что увольняется, и ушел, хлопнув дверью. Спускаясь по лестнице, он встретил Гарсиа Маркеса, с опозданием прибывшего в редакцию. Когда Мендоса объяснил ему, что произошло, Маркес развернулся и ушел вместе с ним. Они оба остались без работы
[627].
Безработные журналисты вернулись в Сан-Бернардино и, прихватив с собой Мерседес, отправились в местный ресторан «Эль Ринкон де Бавьера», чтобы обсудить, а заодно и отпраздновать свое увольнение. Мерседес, по натуре флегматичная особа, ценившая черный юмор, покатывалась со смеху, когда они рассказывали ей, почему их уволили. Высвободившееся время позволило Маркесу продлить свой медовый месяц и продолжить работу над рассказами. Теперь у новобрачных появилась возможность больше времени проводить вместе
[628].
Мерседес привезла с собой в Каракас огромную коллекцию писем от Габо — 650 штук. Через несколько недель Гарсиа Маркес попросил жену уничтожить эти письма — на том основании, как вспоминает Мерседес, что они «могут попасть в чужие руки». Сам он свое решение объясняет так: если случалось, что они расходились во мнениях, она неизменно заявляла: «А вот в письме из Парижа ты писал, что никогда так не поступишь». Когда Мерседес отказалась выполнить просьбу мужа — учитывая характеры обоих, это, скорее всего, был весьма непростой разговор, — Маркес предложил выкупить у нее свои письма. В итоге они сошлись на символической сумме в 100 боливаров, после чего Мерседес уничтожила все письма
[629]. Случай довольно интересный — если, конечно, он имел место (а хоть бы и не имел, почему бы нет?). Во-первых он свидетельствует, что Маркес косвенно брал на себя обязательство оставаться мужем Мерседес до конца ее дней; период, когда его называли Габито, навсегда будет вычеркнут из ее жизни, ибо отныне их никогда не будет разделять расстояние, что могло бы побудить ее в порыве ностальгии взять в руки старые письма. Во-вторых, возможно, ему самому эти письма напоминали о том времени, когда он и в самом деле пренебрег Мерседес, закрутив роман с Тачией и затем короткую интрижку с Пуппой; без сомнения, совесть требовала, чтобы он уничтожил все следы своей былой неверности (быть может, поэтому теперь он не искал встреч с Тачией, с которой познакомился ровно за два года до женитьбы на Мерседес). И наконец, это также может означать, что молодой человек, хваставшийся в самолете своими будущими достижениями, в действительности надеялся скоро прославиться и с самого начала чутье подсказывало ему, что он должен заранее уничтожить все документы о своей былой жизни и заняться созданием собственного имиджа для будущих исследователей, критиков и биографов. Какова бы ни была правда, данный поступок свидетельствует об интуитивном стремлении Маркеса не цепляться за прошлое, не собирать сувениры или памятные вещи — даже такие, что имеют отношение к его произведениям.
Плинио Мендоса нашел работу в Élite — ведущем общественно-политическом журнале страны. Там Гарсиа Маркес встретит человека, который станет одним из самых влиятельных его знакомых в будущем. Это Симон Альберто Консальви, впоследствии министр иностранных дел республики. Через Мигеля Анхеля Каприлеса, владельца «Каприлес-груп» — одной из наиболее влиятельных корпораций в сфере средств массовой информации, Мендоса устроил на работу и Гарсиа Маркеса. Тот 27 июня был назначен главным редактором самого несерьезного из журналов Каприлеса, Venezuella Gráfica, известного в народе как Venezuella Pornográfica, потому что в нем печатали фотографии полуобнаженных кинозвезд
[630]. Для журнала Élite Гарсиа Маркес только что написал важную статью о казни экс-президента Венгрии Надя (28 июня 1958 г.), но для журнала, в котором теперь он работал, Габо писал мало.
Пришли хорошие новости из Колумбии: неожиданно в Боготе была опубликована его повесть «Полковнику никто не пишет» — в июньском номере литературно-критического журнала Mito, в котором перед самым отъездом Маркеса в Европу в 1955 г. был также напечатан его рассказ «Исабель смотрит на дождь в Макондо». Он дал один экземпляр повести Херману Варгасу, и тот, «без моего ведома», как скажет Гарсиа Маркес, передал ее редактору Китану Дурану
[631]. Публикация повести в литературном журнале означала, что в очередной раз его произведение было напечатано фактически нелегально и его прочтут не более нескольких сот человек. Но ведь это лучше, чем ничего, вероятно, уверял себя Маркес в те дни, когда еще и мечтать не смел о широкой популярности.
