Сен-Жюст сделал паузу и, дождавшись кивка Тейсмана, продолжил:
— Как уже было сказано, сохраняя за собой должность Военного Секретаря, я займусь формированием нового генерального штаба, костяк которого составят офицеры Госбезопасности. Я отдаю себе отчет в ограниченности их военного опыта, но это единственные люди на лояльность которых можно положиться, и именно данный фактор будет иметь решающее значение. Но я не настолько глуп, чтобы ставить Сотрудников БГБ во главе строевых подразделений. Начало войны показало, что происходит, если персонал обучают «по ходу дела». Нравится мне это или нет, но во главе подразделений останутся офицеры регулярной армии, такие, как ты. Другое дело, что полномочия народных комиссаров, существовавшие «до МакКвин», будут не только восстановлены, но и расширены. Как ты уже намекал, это не лучшим образом скажется на сугубо военной стороне дела, однако у меня нет выбора.
На этот раз дожидаться кивка он не стал.
— Из всех соединений Народного флота в настоящий момент набольшее значение для нас имеют столичные соединения, что заставляет меня вернуться мыслями к тебе и комиссару Ле Пику. Сейчас на кораблях разброд и шатание. С этим должно быть покончено в кратчайшие сроки. Не исключено, что МакКвин успела призвать на помощь своих приверженцев из внешних систем: необходимо быть готовыми встретить их во всеоружии. Короче говоря, ты должен будешь превратить флот метрополии в силу, способную спасти Республику. Задача ясна, гражданин адмирал?
— Так точно! — твердо ответил Тейсман, в кои-то веки полностью согласный с Сен-Жюстом.
— А тебе она по силам? — не успокаивался Председатель.
— Так точно! — спокойно повторил Тейсман. — Думаю… нет, уверен, что смогу превратить столичный флот в оплот Республики… разумеется, при вашей поддержке.
* * *
Когда Оскар Сен-Жюст подписал наконец последний из груды заваливших его стол документов, четверть которых составляли смертные приговоры — после неудавшегося мятежа МакКвин их подавали ему на утверждение в невероятных количествах, — солнце уже давно село. Откинувшись в кресле, он положил голову на подголовник и устало потер переносицу.
«Говорил же я Робу, что мне даром не нужна эта работенка. Так нет, она мне и досталась, и кончится тем, что я чокнусь от этой писанины».
Шутка была не слишком веселой, но это была первая его шутливая мысль с того момента, как чудовищный гриб встал на месте Октагона.
Воспоминания душили его, но, как он и говорил Тейсману и Ле Пику, выполнил свой долг и будет выполнять его впредь. Не колеблясь, ибо у него нет выбора, нет друзей, нет советников, нет ни одного человека, которому он мог бы доверить свою спину. Более того, в легитимности его власти тоже могли усомниться. Да, как единственный уцелевший член Комитета общественного спасения он мог претендовать на любые полномочия, но то, что его товарищи по высшему органу управления были уничтожены его же руками, наверняка многих навело на мысль, что Сен-Жюст уничтожил Октагон не только ради подавления мятежа МакКвин, но и расчищая себе путь к высшей, неограниченной власти. Поэтому кто-то может решить, что устранение «узурпатора» Сен-Жюста не представляет собой моральной проблемы. И главная угроза исходит от этого, будь он неладен, Народного флота. Флот организован, вооружен, многие офицеры именно себя мнят подлинными защитниками Республики. Разоблачения Амоса Парнелла, связанные с убийством Гарриса, и популярность МакКвин, вернувшей славу Республике операциями «Икар» и «Сцилла», а также разработавшей операцию «Багратион», сделали ситуацию взрывоопасной. Флот представляет собой даже худшую угрозу, чем морская пехота.
Мысли вернулись к Тейсману и Ле Пику. Он сам выбрал гражданина адмирала для этой должности, но до того, как безумный порыв толкнул МакКвин на попытку государственного переворота. Тейсман мог оказаться вполне надежным солдатом… а мог и не оказаться: в данном случае все зависело от наблюдательности и проницательности Ле Пика. Комиссар имел прекрасные характеристики и безупречный послужной список, но Сен-Жюсту остро недоставало знаний, опыта и зоркого глаза Эразма Фонтейна, погибшего во время мятежа.
Гражданин Председатель даже подумывал, не отозвать в столицу, для присмотра за Тейсманом, Элоизу Причарт, но в конечном счете решил не рисковать: в настоящее время Двенадцатый флот был едва ли не так же важен, как и столичные силы. Сен-Жюст не сомневался, что рано или поздно ему и Госбезопасности удастся покончить с исходящей от флота угрозой. Но для этого требовалась одна мелочишка: закончить войну.
Как только надобность в них отпадет, со всеми этими Турвилями, Жискарами и прочими приспешниками МакКвин можно будет рассчитаться окончательно и бесповоротно, но делать это до завершения операции «Багратион» было бы непростительной глупостью. А значит, Причарт до поры следует оставаться там, где она находится. Во всяком случае, главная опасность исходит не от флота метрополии: он под рукой, на виду, и в случае чего Ле Пик обрушит на непокорных всю мощь БГБ. Да и Тейсмана удалось усмирить…
«Нет! — тут же поправил себя Сен-Жюст, — этот человек слишком силен духом, чтобы считать его „усмиренным“. Просто он хорошо знает, где проведена запретная черта, и знает, что будет расстрелян при первой попытке преступить ее хотя бы на волос. И его слова о верности Республике заслуживают доверия, как и соображения Ле Пика об отсутствии у него политических амбиций. В конце концов, он лучший из всех, на кого я мог бы опереться при нынешних условиях».
Скривив губы в усмешке, Оскар обхватил руками колени и принялся раскачиваться в кресле.
«Почти все возможное сделано, — заключил он наконец. — Может и не идеально, но близко к тому. Тейсман под рукой, Жискар под надежным контролем Причарт, а офицеры БГБ формируют новую штабную структуру. Которая будет мне верна».
В столичной системе уже введено чрезвычайное положение, скоро этот стальной порядок распространится и на другие узловые системы. А тем временем разработанная изменницей МакКвин операция «Багратион» позволит ему завершить эту осточертевшую войну и заняться расплодившимися на флоте врагами народа.
Сен-Жюст снова ощерился. В его рукаве имелся не только этот козырь. Сразу после уничтожения Октагона он не только разослал курьеры по всем ключевым системам, подняв по тревоге расквартированные там силы БГБ, но и отдал приказ о начале операции «Хассан». Пусть вероятность успеха невелика, в случае удачи ситуация могла в корне измениться. Если ему удастся ввергнуть противника хотя бы в подобие разброда и шатания, охвативших Республику, на ходе войны это скажется весьма существенно.
Ну а в случае провала операции он все равно не потеряет никого и ничего по-настоящему важного.
Глава 37
С лужайки донесся очередной всплеск радостного смеха, и Хонор, обернувшись, увидела, как Рэйчел Мэйхью, подпрыгнув чуть ли не выше собственного росточка, сумела-таки обеими руками крепко ухватить летающую тарелочку. Нимиц с Хиппером вертелись вокруг нее, пританцовывая на самых задних лапах и растопырив руки, но даже отчаянное чириканье не помогло. Рэйчел мотнула головой, показала язык (наверное, Хипперу, подумала Хонор, хотя полной уверенности у нее не было) и с изящным поворотом назад бросила тарелочку Саманте. Подруга Нимица перехватила игрушку в воздухе сразу четырьмя лапами — передними и средними. Приземлившись, она быстро оглянулась. К ней уже устремились Артемида и Фаррагут, по пятам за взрослыми неслись Язон и Ахиллес. Котята радостно верещали — для них эта игра, безусловно, была контактным видом спорта. Саманта увернулась от Артемиды, перепрыгнула через Фаррагута и метнула диск Джанет, сестре Рэйчел, за полсекунды до того, как Язон и Ахиллес устроили маме кучу-малу.
