— Иди, милая. — Он сделал царственный жест рукой, и девушка тут же упорхнула, напоследок улыбнувшись Ганне.
— Вы пишите еще. И скажите там, в Москве, чтобы нам обязательно присылали ваши книжки. У вас есть еще вопросы? — Дзеткевич смотрел недоброжелательно, явно мечтая избавиться от столичной гостьи.
— Нет-нет, не буду вас отвлекать. Вы идите, а я прогуляюсь по магазину, в кафе посижу. Аксана сказала, что у вас вкусно и недорого, а я так люблю драники со сметаной. Так что у вас и пообедаю.
— Как вам будет угодно. — Дзеткевич в который уже раз поклонился, вид у него был такой, что сметана на драниках имела все шансы скиснуть.
Выбрав столик, Ганна сделала заказ, скинула на спинку мягкого диванчика свой полосатый льняной пиджачок, который носила второй день и нарадоваться обновке не могла, и пошла вдоль книжных полок, с интересом разглядывая ассортимент «Лiтары» и убранство.
В каждой детали интерьера чувствовался масштаб и размах Ильи Галицкого. Продумано все было до мелочей. Магазин и кафе располагали к неторопливому времяпрепровождению, кресла затягивали, по корешкам книг хотелось водить пальцем, взбираться на удобные лесенки под самый потолок к верхним книжным полкам с настоящими раритетами, присаживаться на маленькие табуреточки у нижних полок, доставать книги, держать их в руках, вдыхать особый типографский запах.
Ганна так и сделала, вытащила наугад одну книжку, открыла, пробежалась глазами по строчкам. Сборник рассказов модной писательницы. «Ирбис» издает ее уже лет пять, и тиражи все время растут. Ганна машинально открыла выходные данные, на которые смотрела с чисто писательским интересом, и нахмурилась. Книга была отпечатана не в подмосковной типографии, которая, к примеру, печатала Ганну Друбич, а в одном из райцентров Витебской области.
Покрутившись в поисках того, кому она могла бы задать вопрос, Ганна заметила возвращающуюся из аптеки Аксану.
— Можно вас еще на минуту? — окликнула она.
Девушка радостно подбежала к ней.
— А «Ирбис» печатается в Белоруссии? Вам книги привозят не из Москвы?
— Какие-то из Москвы. Те, которые не пользуются очень большим спросом. Ну, тиражи у которых небольшие, — охотно пояснила девушка. — Как у вас, к примеру, ой, извините. — Она смутилась и даже покраснела. — А те, что большие, те здесь допечатываются, неподалеку. Так дешевле, чем из Москвы поставлять. Так что наша белорусская типография допечатку делает, которая идет на Белоруссию, Украину, немного в Польшу. «Ирбис» ведь и на иностранные языки переводит и издает.
— И какие тиражи печатает эта типография?
— Ой, я не знаю, — Аксана всплеснула руками. — Это вам лучше с Алесей поговорить.
— А кто это Алеся?
— Алеся Петранцова, она наш юрист и по совместительству переводчик.
— А зачем вам переводчик? — Ганна чувствовала, что в конец запуталась.
— Да как же? — Аксана снова всплеснула руками. Теперь она вместо березки была похожа на машущего крыльями белого лебедя. — Мы же часть тиражей за границу отправляем. В Польщу, я же вам сказала. А сейчас «Ирбис» переговоры ведет об открытии магазина в Берлине, так тоже решается, здесь печататься тиражи будут или все-таки под Москвой. К нам делегации всякие приезжают. Нам без переводчика нельзя никак.
— Ну прямо Витебск — центр международного бизнеса, — усомнилась Ганна. Галицкий никогда не рассказывал ей о своих экономических связях с Белоруссией, хотя последние десять лет он ей вообще ни о чем не рассказывал.
— Так у нас же выгоднее, — охотно пояснила ее собеседница. — Многие открывают предприятия в Белоруссии, потому что здесь рабочая сила дешевле, аренда и все такое. Я в этом не очень понимаю, но мне как раз Алеся это все объясняла. Вы ее попросите, если вам интересно. Она вам тоже с удовольствием все объяснит.
— А где найти вашу Алесю? — привыкшая все доводить до конца Ганна считала, что для очистки совести должна встретиться еще с кем-то из сотрудников, чтобы потом с чистой душой отчитаться Гарику, что задание выполнено. Пока она ничего сомнительного в «Лiтаре» не увидела, не считая неприятного Дзеткевича, конечно.
— Да здесь и найти. Только она через день работает. У нее еще одно место работы есть. Адрыян Карпович только половину ставки на юриста выделил, вот она и подрабатывает. Алеся завтра будет, вы приходите.
— Завтра не смогу, — сказала Ганна. — Завтра я в Лепель поеду. И остальные дни у меня тоже расписаны. Жаль, что Алеси сегодня нет. Вы ей передайте мою визитную карточку, — Ганна достала из кошелька плотный картонный прямоугольничек, — если ей нетрудно, пусть она мне позвонит, и, если я успею, до отъезда обязательно с ней встречусь. Хорошо? А то вдруг она не захочет мне ничего рассказывать, и я только время зря потеряю. Вот, я еще написала, где остановилась. Это недалеко от вокзала, в самом центре.
— Договорились. — Аксана кивнула. — Я побегу, а то Адрыян Карпович ругаться будет. Он не любит, когда сотрудники подолгу без дела болтаются. А я и так в аптеку отпрашивалась.
— Конечно-конечно. — Ганна отпустила девушку, увидела, что официантка принесла ее заказ, и поспешила к своему столику.
Холодник и драники были выше всяческих похвал, впрочем, как и квас, холодный, шипящий с колкими пузырьками, бьющими в нос. Ела Ганна с аппетитом, попутно рассматривая людей, входящих в магазин-кафе. Время близилось к обеденному, и народу становилось все больше. Около часа дня уже все столики были заняты. Официантки без устали сновали туда-сюда, многие посетители в ожидании заказа бродили вдоль книжных полок, начинали что-то читать, затем шли к кассе, пробивая покупку и возвращаясь к своему столику уже с книгой. Дела у «Лiтары» явно шли хорошо, белорусский бизнес Ильи Галицкого процветал. Пославший Ганну на задание Гарик мог быть абсолютно спокоен.
* * *
Музей Шагала Ганну разочаровал. Домик красного кирпича с выложенной перед входом брусчаткой она нашла не сразу, поплутав по старым улочкам, казалось, сохранившим дух начала двадцатых годов прошлого века. Разруха коснулась этой части города гораздо сильнее, чем центральных улочек. Ганне даже было немного страшно ходить вдоль обшарпанных стен одной, пугаясь собственной тени. Музей располагался неподалеку от дома, где она остановилась, и окружающая обстановка здесь была нерадостная — неработающий облезлый завод, давно не крашенные здания, странные прохожие — полупьяные, несмотря на разгар рабочего дня, бедно одетые, один из встреченных дедушек был в разных шлепках, натянутых на грязные ноги, а женщина, впрочем, любезно указавшая дорогу, оказалась с огромным лиловым синяком под полностью заплывшим глазом.
«Боже мой, где я?» — ужасалась Ганна, крепко сжимая ремешок перекинутой через голову сумочки, в которой лежал паспорт и вся наличность, предусмотрительно обмененная на белорусские рубли.
Тревога, испытываемая ею, была неприятной. Тонкий полосатый льняной пиджачок противно лип к влажной спине. Панические атаки накрывали Ганну всегда внезапно. Она знала средство борьбы с ними — сесть в тенечке, закрыть глаза, несколько раз глубоко вдохнуть и резко выдохнуть. Вот только на улице, по которой она брела, лавочки не стояли, да и прекращать движение было страшнее, чем идти дальше.
