— Не знаем, — согласно кивнула Ганна. — Хотя точно не час. Из кафе я вышла минут десять десятого. До моего двора нога за ногу ходу минут пятнадцать не больше. А нашли меня во сколько?
— Вызов в «Скорую» был зафиксирован в двадцать один сорок.
— Вот видишь, значит, одна и без сознания я лежала минут пятнадцать. Вполне достаточно, чтобы сорвать с плеча сумочку. А судя по тому контингенту, который ошивается в том районе, для них имеющаяся при мне сумма — очень даже деньги.
— Хорошо. Примем за основу. Тогда получается, что тебя ударили потому, что ты видела или слышала что-то, представляющее опасность. Давай разберемся, что именно.
— За последние дни я видела два трупа. — Ганна с удобством расположилась на широком диване и подобрала под себя ноги. Давно уже она не чувствовала себя такой счастливой, даже побаливающая голова не мешала. — Поэтому то, из-за чего меня попытались устранить, связано с одним из них.
— Да уж, только ты можешь влезть в два убийства одновременно. — В голосе Галицкого опять появилась ирония, но, увидев вздернутые брови Ганны, он тут же поправился: — Все, молчу-молчу. Рассуждай дальше. У тебя хорошо получается.
— Итак, в Москве я приехала вместе с тобой в квартиру Вальки Ванюшкина. Выяснилось, что я его хорошо знаю, поэтому, оказавшись здесь, я нашла его маму и встретилась с ней. С одной стороны, меня ударили по голове после визита к ней, а до этого я три дня перемещалась по городу и окрестностям вполне спокойно. С другой — именно вчера я нашла труп Алеси Петранцовой. И мне кажется, что удар по голове связан именно с ее убийством, а Валька тут ни при чем.
— Почему ты так думаешь? — удивился Галицкий. — Ты эту Алесю видела в первый и, как оказалось, в последний раз. Кому ты могла помешать в связи с ее убийством? Или ты заметила там, в усадьбе, что-то еще?
— Да ничего я не заметила. Но я не сказала в местной милиции, что Алесю я уже видела до этого. И более того собиралась встретиться с ней и переговорить.
— Зачем? — Впервые в жизни Ганне удалось увидеть озадаченного Галицкого. — Боже мой, Мазалька, во что ты вляпалась?
— Да ни во что я не вляпывалась. Это твой Гарик меня вляпал. И вообще, я считаю, что он имеет к этой Алесе самое непосредственное отношение.
— Чего? Гарик? Да ты с ума сошла.
— Послушай меня, это важно, — призвала Ганна и поведала ставшему очень серьезным Галицкому историю с выскочившей из кабинета Гарика рыдающей Алесей, о странной просьбе наведаться в «Лiтару», разговоре с Дзеткевичем и Аксаной, а также советом последней переговорить с Алесей Петранцовой, ведущей юридические дела фирмы. — Понимаешь, эта Алеся что-то знала про «Лiтару» и про Гарика. Что-то серьезное, заставившее ее плакать, — возбужденно говорила Ганна, забыв про головную боль. — Когда Гарик просил меня покрутиться в «Лiтаре», он сказал нечто странное: «Если узнаешь что-то, бросающее тень на репутацию, никому про это не говори, кроме меня». То есть он знал, что я могу тут накопать что-то неприятное. И вообще, — Ганна вдруг задохнулась от неожиданной мысли, посетившей ее ушибленную голову. Мысль была такой страшной, что ее даже не хотелось додумывать до конца. Но Ганна Друбич никогда не пасовала перед трудностями и страхами. — В день убийства Гарик был уже здесь, в Витебске. Так что он вполне мог выследить Алесю, зная, что ее не будет в этот день в «Лiтаре». И убить ее он тоже мог. Он же не ожидал, что меня в этот день понесет именно в Здравнево. Или вообще решился на убийство, увидев меня, чтобы не дать нам встретиться и поговорить. Но не зная точно, удалось мне что-нибудь раскопать или нет, он и от меня решил избавиться.
— Что ты несешь? — Голос Галицкого звучал растерянно. — Мой ближайший друг решил тебя убить? И убил эту самую Алесю? Ты делаешь такой вывод только на основании того, что девушка плакала в его кабинете? Теперь я понимаю, почему ты так здорово пишешь детективы. У тебя просто безграничная фантазия.
— Но все же сходится, — запальчиво затараторила Ганна. — Эта Алеся тут жила себе-поживала и никому не мешала. И надо же было ее убить именно после моего приезда и фактически у меня на глазах.
— Фактически у тебя на глазах, — задумчиво произнес Галицкий. — Скорее всего, по голове тебя треснули именно потому, что убийство произошло, как ты сама сказала, «у тебя на глазах». Убийца не знает о том, что ты ничего не видела, кроме тела. И хотя твое убеждение, что это Гарик, полная чушь, в остальном ты права. Тебя нужно охранять и ни на минуту не оставлять одну. И вообще, завтра мы отсюда уезжаем.
В дверь номера постучали. Галицкий и Ганна вздрогнули от неожиданности. Илья пошел к двери и зачем-то прихватил по дороге со стола тяжелую статуэтку лошади по всей видимости, бронзовую. Аккуратно пристроив ее в правой руке, он левой открыл дверь. На пороге стоял Гарик.
— Ты чего? — Он шагнул в номер и с недоумением уставился на статуэтку. — Оцениваешь предметы искусства?
— Типа того. — Галицкому вдруг стало так неудобно, что у него даже щеки покрылись легким румянцем, хотя никогда в жизни он не краснел от неловкости. — Мы тут с моим любимым автором немного в детективы заигрались. Вот черт-те что и мерещится. — Он прошагал к столу и поставил бронзовую лошадь на место.
— Туда ехали, за ними гнались, обратно едут, за ними гонятся. Какая же у людей должна быть интересная жизнь, — сказал Гарик, прошел к тому же столу, не спрашивая разрешения, плеснул себе виски и уселся на диван, весело разглядывая Ганну и Галицкого. — Помните, откуда это?
Галицкий отрицательно покачал головой.
— Из фильма «Не бойся, я с тобой», — приняла вызов Ганна.
— Да, я и забыл, что ты у нас девушка образованная. Слушай, любимый автор, — он сделал нажим на слове «любимый», отчего оно вдруг прозвучало неприлично. — Может, ты и меня посвятишь в свой новый детектив, а то я не в курсе, а мне же любопытно.
— Обязательно, — многозначительно пообещала Ганна. — Ты же все мои тексты читаешь первым, Павел.
— Гарик. Я же тебя учил. Повтори за мной: Га-рик… — сказал он Ганне. — А ты, мой друг и партнер, не стой столбом. Запри дверь, если боишься, что вас украдут, и садись. А то ты какой-то на себя непохожий.
— Гарик, ты знал Алесю Петранцову? — Еще минуту назад Галицкий вовсе не собирался устраивать Гарику допрос с пристрастием. Но вопрос все-таки вырвался, и, услышав его, Гарик покраснел гораздо сильнее, чем его партнер до этого.
— Знал, — взгляд его метнулся куда-то вбок, на Ганну, и на Галицкого он теперь не смотрел. — Впрочем, ты тоже ее знал. Она работала юристом в нашем местном филиале. И ты с ней не раз встречался.
— Я не запоминаю обслуживающий персонал. — Галицкий пожал своими широкими плечами, и от этого жеста Гарик вдруг завелся с полоборота.
— Да ну… Давай тогда уж уточним, что ты не запоминаешь обслуживающий персонал в том случае, если его не трахаешь. Алесю ты не трахал, потому и не помнишь. Но это совершенно естественно, потому что ее трахал я.
