Девушка на секунду отрывается от разглядывания и с восторгом школьницы первого класса начальной школы выдает: «Там КРЫСЫ!» Я пожимаю плечами, мол: «Ну, крысы, помойка – вроде все логично, нет?» В ответ все с тем же детским восторгом и задором она восклицает: «ОНИ ТАМ ТРАХАЮТСЯ!»
Меня от общей нелепости картины складывает пополам в приступе ржача – о господи, ну взрослый же вроде человек, пусть и женского пола. Наверно, уже и сама вышеназванному занятию не чужда, а такая незамутненная радость! – но не посмотреть ведь, блин, уже нельзя! Я, неинтеллигентно похрюкивая от хохота, заглядываю в бак и в свете уличного фонаря вижу, что таки да, пасюк с пасючихой и вправду трудятся в поте хвостов и ушей на благо крысиной демографии! Наши деятели от власти, сильно повернутые на данном вопросе, восплакали бы слезами умиления и возгордились бы собой: все же хоть до кого-то их лозунги не пустое сотрясание воздушных масс. И все бы ничего, но в этот момент по улице проходят два мент… сотрудника правопорядка, – моментально поправился боец, покосившись на «коллег», держащихся особняком и рассматривающих выданные им автоматы. – Видят застывшую над помойкой скульптурную композицию и решают вмешаться. Ну, мало ли: может, мы там труп какой нашли и теперь разглядываем.
«Добрый вечер, – говорят, – молодые люди, у вас тут все в порядке?»
«Это… того… ага», – отвечаю я, утирая слезы, ибо уржался уже до них.
«А что случилось-то?» – вопрошает полицейский.
«Да ничего, там крысы…» – робко сообщает девушка.
«И что? – искренне недоумевают полицейские и, разумеется, тоже заглядывают в бак. – Оооооо…»
Один из них, надо отдать должное, оказался дядькой с хорошим чувством юмора. Он оценил ржущего меня, нервно хихикающую барышню, общий абсурд ситуации и решил внести свою лепту. Он вежливо постучал по стенке бака и изрек:
«Граждане! А вот мы вас сейчас оформим за непристойное поведение в общественном месте!»
Тут сложило уже совсем всех – и меня, и девушку, и коллегу-полицейского. Я, однако, нашел в себе силы уточнить, с каких это пор у нас мусорка – общественное место? Не, ну правда! Она закрыта с четырех сторон, еще вот и крышка есть, да у них тут, блин, персональный люкс! Чем хотят, тем и занимаются!
«Да, действительно… – ответил полицейский, подумав. – Ладно, тогда не будем оформлять!» – ровно в том же тоне выдал он.
Крысы, что характерно, все это время плевать на все хотят и… ну, вы сами понимаете. А мы в это время стоим вокруг помойки и на них смотрим. Потом я не выдерживаю:
«Черт возьми, люди, зато вы представьте, как это выглядит: стоят четыре взрослых человека, из них двое при исполнении, – и таращатся в помойку…»
Вот тут всех скрючило окончательно. Честно не знаю, как остальные, а я полгода так не хохотал. После чего мы, придя в себя, сообща решили оставить крысюков в покое и разойтись по своим делам. Но лишних лет пять жизни эти крысюки всем нам добавили точно!
– Твои слова да богу в уши, – все же заметил Ворон. Вроде ничего сверхумного не выдал, но обернулись к нему все и как-то слишком резко, аж за пистолет захотелось схватиться, а в связи с его отсутствием – за нож. А потом он успел заметить очень быстрое, едва ли не смазанное движение в свою сторону, отпрянул, но к подобному маневру нападающий явно оказался готов.
Пока Ворон судорожно соображал, что вообще происходит, его сжали в медвежьих объятиях, кажется, даже ребра хрустнули. Затем до него донеслась не особенно связная речь, поток восхвалений и… воспоминаний. Ошеломленный мозг все же заработал, и Ворон нахмурился, рассматривая бойца.
– Дух? – спросил он неуверенно.
– Он самый! – Боец широко улыбался и крепко сжимал плечи (видимо, боялся, как бы сталкер не удрал).
– Я рад, – сказал Ворон искренне: идти в Периметр с проверенными людьми он предпочитал всяко сильнее, нежели неизвестно с кем. Однако столь теплого приема он точно не ожидал.
Если бы не Дух, неизвестно, как окончилась бы история с «белыми сталкерами» и Шрамом. Тот после взятия «Созвездия» совсем слетел с катушек и решил пристрелить Дениса, объявив демоном, самим чертом и всем в том же роде.
И ведь поначалу ничто не предвещало нервного срыва у, казалось бы, закаленного стрессами бойца, прошедшего несколько горячих точек. Единственное, что не нравилось лично Ворону: излишняя религиозность Шрама. Впрочем, Ворон не считал религиозность пороком, иначе ничем не отличался бы от попов, сплошь и рядом грозящих всем и каждому, кто не желал жить по их вере, геенной огненной.
Шрама он с собой взял и… зря на самом-то деле. Не проявил бы плюрализм, возможно, и с крысами проблем не возникло бы. С другой стороны, винить себя Ворон считал бесперспективным занятием. Винить стоило Шрама, и вот именно он обязан ответить за все.
– Я как узнал, что к тебе посылают, сразу вызвался. А потом… – протянул Дух, – это ж я гниду не довел. Его еще и наградили посмертно и пенсию назначили, представляешь?!
– Ну вот еще переживать по этому поводу. Семья-то не виновата, что Шрам выродком оказался. – Ворон передернул плечами, и Дух его все же отпустил. – В момент нашего отступления он действительно поступил героически. За тот поступок – и награда. А за преступления его должна постигнуть соответствующая кара, желательно вне Периметра, с судом и продолжительным заключением. Я, во всяком случае, сделаю все возможное, чтобы он не сбежал посредством смерти.
Глава 30
Дух кивнул и огляделся:
– А где Дэн?
– Он присоединится к нам в Периметре, – ответил Ворон. Беспокойство Духа отнюдь не было наигранным. В прошлый раз именно он спас Дениса, арестовав Шрама и отобрав у него оружие.
Боец хотел спросить еще что-то, но в этот момент в дверь вошел Щищкиц собственной персоной. Выглядел он решительно и тотчас направился к конторке.
– Вы куда? – ухмыляясь, поинтересовался Ворон.
– Это операция полицейского управления! – едва не лопаясь от важности, ответил тот.
– А… – протянул Ворон. – То есть вы пришли толкнуть напутствующую речь перед своими. Не стану вам мешать, – сказал и повернулся к следователю спиной, никак не отреагировав на оскорбленное: «Нет!».
– Я иду с вами, и это не обсуждается! – Покрасневший от ярости Щищкиц подошел к Ворону и, ухватив за плечо, попытался развернуть к себе. – Смотрите мне в лицо! Я здесь представитель власти!
Ворон руку стряхнул, причем Щищкиц даже не понял, каким образом.
– Представитель власти? Здесь?.. – Ворон все же обернулся, бросая на следователя высокомерный взгляд. – А я – там. В Москве я и только я: царь, бог, а для нашего маньяка еще и дьявол во плоти. И я не собираюсь вести априори «зоновое мясо».
– Да ну?! – Щищкиц аж слюной забрызгал. – Я вас поймал, Ворон! Значит, «зоновое мясо» вести не хотите. А почему в вашем списке мальчишка, который даже стрелять не умеет? Штатский, кстати, и, замечу, нечистый на руку! Мы, конечно, прикрыли глаза на его прошлые выкрутасы… – на слове «мы» он уже едва не орал, – только благодаря вашему руководству, но если вы и дальше посмеете говорить со мной в подобном тоне!..
