– Спасибо, – сказал Никита. – Зря ты думаешь, будто я ничего не понимаю.
– С чего ты так решил? Понимаешь, и хорошо, просто… – Развить тему дальше он не успел, Дух вырос у стойки, как из-под земли… вернее, пола.
– Что, совсем труба? – поинтересовался он.
Никита кивнул.
Ворон повел плечом и заметил:
– Во-первых, Щищкиц может разозлиться и уйти.
– Не-а, я на твоем месте на это бы не рассчитывал, – покачал головой Дух. – Прежде чем дверью хлопнуть, он постарается тебе в суп плюнуть. Гнилая порода – за километр же видно. Ты с пистолетом вообще не дружишь? – Этот вопрос предназначался уже Никите.
– Ну, как…
– А в детстве в войнушку не играл? Пальцы в форме нагана не складывал? А ну, покажи!
Никита покосился на Ворона. Тот кивнул.
– Да не боись ты, – хохотнул Дух.
Никита вздохнул, сжал пальцы в кулак, отогнул вверх большой палец, а указательный вытянул вперед.
– Здорово! – прокомментировал Дух. – Пистолет возьмешь именно так, а целиться будешь, как в детстве, по указательному пальцу, усек?
Никита кивнул, хотя вид у него оставался неуверенный.
Со стороны стрельбища раздался нестройный гул голосов и несколько смешков. По всему выходило – Щищкиц оказался весьма посредственным стрелком и установленные нормативы не прошел. Когда он, брызжа слюной по поводу чужого отвратительного поведения, дошел до конторки и практически кинул сотруднику пистолет, Ворон все же не удержался и сказал:
– Баба с возу, кобыле – радость.
– Легче, – поправил Дух.
– Нет-нет, именно то, что я и сказал.
Щищкиц гневно сверкнул глазами на обоих.
– Посмотрим, как этот ваш, – он указал на Никиту, – отстреляется.
– Он пойдет в любом случае, – сказал Ворон.
– Не сомневаюсь, – протянул Щищкиц. – Однако если при этом пропадет… – он сделал небольшую паузу, словно наслаждаясь моментом, – то я с огромнейшим удовольствием открою дело на вас, Игорь Ветров, и, возможно, не покушение на убийство, но преступную халатность впаяю вам легко.
– Халатность? В Зоне? – Ворон покачал головой. – Мой адвокат размажет обвинение, как нож масло.
– Но прежде тебя самого размажут в «обезьяннике». Уж об этом я позабочусь! И не таких учили, мутант доморощенный!
– Послушай, ты… – начал было Дух, но Никита его перебил.
– Не так уж я и бездарен, как вам хочется, – сказал он и ушел.
Ворон не тронулся с места. Ему достаточно было гула, которым приветствовали Никиту.
Никиту в отличие от Щищкица приободряли: то ли уже сообразили что к чему, то ли инстинктивно чувствовали, с кем стоит идти, а с кем – нет.
Толпа ревела все одобрительнее с каждым новым выстрелом и успешным попаданием, а Щищкиц хмурился и матерился.
– Шесть, семь… – досчитал Ворон. – Все, дальше уже не важно.
Щищкиц если только зубами не заскрипел. Он уже открыл рот, но продолжить оскорблять и угрожать в присутствии свидетелей не решился. За дверь он буквально вылетел.
– Вот говнюк, – бросил сотрудник, поправляя очки.
– Вам-то он что сделал? – удивился Ворон.
– Если б сделал, я выбрал бы эпитет покрасивее, – сказал сотрудник. – Вы просто у нас бываете не так уж часто, Игорь Николаевич. Этот сморчок уже у большинства сотрудников ИИЗ в печенках сидит, может, хоть сейчас от него избавимся.
– Это вряд ли, – фыркнул Ворон.
– Говорю же: бываете у нас нечасто, – покачал головой сотрудник. – Думаете, почему Щищкиц так рьяно в Зону рвался? Приключений захотел? Да он же трус первостатейный.
– Не знаю, – признался Ворон. – Может, артефакт какой захотел найти. Любой, даже самый простенький, – неплохая прибавка к жалованью.
– Да ну! – Сотрудник даже рассмеялся (впервые на памяти Ворона). – Там что-то с полицейским начальством, которое Щищкиц тоже достал. В общем, участие в операции обернулось бы индульгенцией, а так его скорее всего просто уволят.
– Ох, хорошо бы…
– Хотели избавиться нашими руками от него, – заметил Дух. – Надеялись, Щищкиц в Москве сгинет.
– Перебьются. Пойдем посмотрим на результаты, – предложил Ворон. – Ты с чего взял, будто подобная расстановка пальцев поможет?
Дух хохотнул:
– Психология. Но помогло же… так…
Пять банок стояли нетронутыми.
– Не помогло, – вздохнул Дух.
– Еще как помогло, так одна была бы! – заверил Никита.
– А вы чего же, черти полосатые? – обратился Дух к остальным. – Блеф, конечно, хорошо, а если бы следак проверять побежал?
Бойцы дружно пожали плечами, затем откуда-то из задних рядов вылетела гайка, ударилась и сбила банку. И еще одна – с другой стороны и с тем же результатом.
– Семь, – констатировал Ворон. – Теперь комплект.
Глава 31
– Выходим без спешки, за автоматы не хватаемся, нас встречают, – распорядился Ворон.
В отличие от группы бойцов он примерно знал, что их ждет, но легче от этого не становилось. Скорее, наоборот. Сложно смирять инстинкты, особенно учитывая, где он находится и кто стоит совсем рядом… по ту сторону двери, в чужой реальности, в которой по определению возможно все.
– Ты в порядке, командир?
Кивнуть проще, чем сказать, но Духу, маячившему сразу за Никитой, вполне достаточно. Иногда способность не думать и довериться ведущему – лучшее из возможных качеств. Ворон не обладал подобным никогда, и сейчас в голову лезло слишком много «а если», даже учитывая присутствие Дениса (способность чувствовать напарника на расстоянии никуда не исчезала и в реальном мире, а в Зоне усиливалась раза в два).
– А… – начал было Никита, увидев, как Ворон разрядил пистолет, и тотчас замолчал, вероятно, решив, будто так и надо, а вот привлекать внимание – как раз ни к чему.
– Поехали, – прошептал Ворон, хватаясь за скобу, заменяющую дверную ручку, и оставляя надежный просторный КПП Теплого Стана за спиной и врываясь в неизвестность.
Открыть дверь, бросить взгляд на сканер, кинуться в сторону, на ходу вытаскивая пистолет, упасть, захватить цель… заставить себя замереть. Раздался щелчок – перебороть инстинкт все же не удалось. Не вытащи он обойму, эмионика спасла бы только непринадлежность его к роду человеческому (во всяком случае, Ворон сильно рассчитывал на способность убить это существо).
– Ворон! – воскликнул Денис, тем не менее оставаясь возле эмионика.
– Я в норме, – ответил тот, быстро поднимаясь на ноги и выдыхая. Не стоило группе видеть такое поведение проводника. Сталкер, скачущий почем зря горным козлом, теряет в авторитете, а в крайней ситуации подобное дорого обходится.
