Затем были Боливия, Чили и Мексика. Прием Тито в Мексике вполне мог нейтрализовать тот неприятный осадок, который должен был остаться у него после Бразилии. Мексиканцы сделали все возможное, чтобы по пышности и театральности встречи оставить другие страны, где бывал Тито, далеко позади. Мексиканский президент Адольф Лопес Матеос рассказал, что в его стране существует легенда, будто когда-то Иосип Броз жил в Мексике под псевдонимом «товарищ Вивес». Во время интервью на мексиканском телевидении ведущий спросил Тито, правда ли это. Тито с огорчением покачал головой: «Нет, я никогда раньше не был ни в Мексике, ни в Южной Америке…»
Некоторые мексиканцы были разочарованы, но президент Матеос постарался их утешить. Он заявил, что Тито дорог мексиканцам потому, что соединяет в себе «те удивительные добродетели, которыми обладали вожди в борьбе за независимость Мексики: прозорливость ее основоположников Идальго и Морелоса, храбрость Сапаты, мудрость и решительность Франсиско Мадеры…»
[637]. Кстати, после смерти Тито в Мехико ему поставили памятник.
После Мексики Тито отправился в США. На этот раз — по приглашению президента Кеннеди. Они встретились на лужайке Белого дома в Вашингтоне, куда Тито прилетел на вертолете. Это было лишь начало диалога. Тито был первым руководителем социалистической страны, который встретился с президентом США после Карибского кризиса.
Временная американская резиденция Тито находилась в Нью-Йорке, в знаменитом отеле «Уолдорф Астория». Перед отелем постоянно проходили демонстрации протеста югославских эмигрантов, которые скандировали: «Тито — убийца!» Протесты раздавались и в конгрессе. Сенатор Додд, к примеру, заявил, что у Тито «руки по локоть в крови», а знаменитый ультраправый сенатор Голдуотер — что Тито тайно передает Москве каждый доллар, который получает от США. Возможно, что во время пребывания Тито в Америке ему грозила и смертельная опасность.
В 1961 году в Нью-Йорк из Германии кружным путем — через Африку и Южную Америку — прибыл сербский эмигрант Никола Кавая. Кавая закончил академию ВВС в Белграде, но вскоре присоединился к подпольной антикоммунистической группе, а потом и нелегально перешел границу с Австрией. По некоторым данным, там он был завербован ЦРУ. После приезда в США он со своими единомышленниками создали Сербское освободительное движение «Отечество», одной из главных целей которого стало покушение на Тито. «Мы создали лагерь, и я там тренировался в стрельбе из винтовки, — рассказывал позже Кавая. — Мишенью служил портрет Тито»
[638].
Он говорил, что пытался убить Тито еще в Бразилии, Чили и Мексике, куда для маскировки прибыл под видом католического священника, но это оказалось невозможным — Тито слишком хорошо охраняли. Тогда Кавая решил убить его в США, и такой случай представился ему, когда Тито посещал военную базу Вильямсбург в штате Вирджиния. Однако, по его словам, их ждал неприятный сюрприз: Тито прилетел на базу вертолетом. «У меня не было противовоздушного оружия, — говорил Кавая. — Мы не ожидали, что Тито полетит вертолетом. Его хранил Бог или дьявол, и он его сохранил»
[639].
Но в рассказы заговорщика поверили далеко не все. По одной версии, Тито тогда спасла плохая координация или конкуренция между американскими спецслужбами, и ФБР предотвратило планы, которые вынашивало ЦРУ с помощью Кавая. По другой, эти планы стали известны в администрации президента, и оттуда же поступило требование немедленно все остановить. По третьей, Кавая просто все выдумал. «Классическая балканская сказка, много драмы и мало правды», — процитировала газета «Нью-Йорк таймс» слова представителя ЦРУ.
Тито оставался в США до 25 октября. Ему удалось еще раз поговорить с президентом Кеннеди. Правда, только по телефону. «Мне, господин президент, очень неприятно то, что происходит перед вашим отелем, — сказал Кеннеди. — Поверьте, что я сделал все, что в моих силах». — «Не беспокойтесь о моей безопасности, — ответил Тито. — Вы тоже должны беречь себя!»
[640]
Тито как в воду глядел. Прошло меньше месяца, и Кеннеди был убит в Далласе. Это было каким-то роковым совпадением — только-только в отношениях с США и СССР Тито нашел общий язык, как его партнеры исчезли с политической арены. Кеннеди — убит, а Хрущев — отправлен в отставку. Оставалось только надеяться, что новые руководители этих стран будут придерживаться прежних договоренностей.
На VIII съезде СКЮ в декабре 1964 года присутствовала делегация КПСС с кандидатом в члены Президиума ЦК Петром Демичевым. Впервые советская делегация посещала съезд югославских коммунистов. Тогда Тито подчеркнул, что изменения в советском руководстве — это внутреннее дело СССР. Демичев же передал Тито приглашение Брежнева приехать в СССР.
4 мая 1965 года уже сам Брежнев в личном послании Тито подчеркнул: «Мы постараемся, чтобы Ваше пребывание в Советском Союзе было интересным и приятным», а 18 июня Тито прибыл в Москву. Ему дали возможность побывать в местах своей молодости. Из Москвы он поехал в Минск, потом посетил Свердловск, затем отправился еще дальше на восток — в Иркутск и Братск, а оттуда — в Омск. «Я больше сорока лет назад уехал из Омска, — говорил он. — Тогда это был городок с деревянными домами… Насколько я помню, в нем был только один двухэтажный дом, в котором находился банк. И вот на первом этаже этого здания мы организовали секцию КПЮ, и там был ее штаб. Сейчас, пролетая над городом, я не мог его узнать. От того старого Омска не осталось и следа…»
[641]
Тито тянуло в места, где он провел свою юность. «Почти сорок лет прошло, а все было как вчера», — не без грусти замечал он
[642].
Однако некоторых из знакомых своей молодости Тито все-таки увидел. Он встретился с тремя рабочими, с которыми более сорока пяти лет назад работал на мельнице богатого киргиза Исайи Джаксанбаева в селе Михайловке. После взаимных приветствий и обмена воспоминаниями Тито пообещал, что в следующий раз обязательно заедет в саму Михайловку.
Ну а пока, после девяти дней путешествия по стране, Тито снова вернулся в Москву, где состоялись переговоры с Брежневым. Брежнев провожал югославскую делегацию до аэропорта «Внуково». Когда 1 июля Тито вернулся в Белград, то поспешил сообщить, что в Советском Союзе югославов приняли как «желанных родственников, которые приехали издалека». «Я хотел бы, чтобы все наши люди понимали, что в Советском Союзе сегодня нет никакой настороженности по отношению к нам, — заявил Тито. — И я хотел бы, чтобы и в Югославии не было настороженности по отношению к Советскому Союзу».
