Тито ехал в СССР через Румынию, а не через Венгрию, где у власти все еще находился Матиаш Ракоши — один из самых одиозных восточноевропейских сталинистов и один из самых активных участников антититовской кампании. Охраняли президента Югославии более пятидесяти сотрудников службы безопасности. Каждый из них был вооружен двумя пистолетами — советским «ТТ» и немецким «вальтером», а также специальным приспособлением «бокс». Оно было похоже на кастет с острыми выступами
[510]. Охрана Тито отправилась в Москву первым эшелоном, а за ним шел уже и сам «голубой поезд».
В нем находилось 77 человек. Кроме Тито и Йованки в Москву также ехали Кардель и Коча Попович с супругами, члены официальной делегации и многочисленное сопровождение. В его составе находилась также и родная сестра Йованки Зора Будисавлевич, которую назначили секретарем и личным переводчиком жены Тито. Еще один поезд, в котором находились автомобили, различное оборудование и 20 сундуков с наградами и подарками, шел через Венгрию и прибыл в Москву раньше Тито.
Советские представители встретили югославскую делегацию на пограничной молдавской станции Унгены. Официальная же церемония встречи Тито состоялась в субботу 2 июня на Киевском вокзале в Москве, в 17 часов. На вокзал приехало все советское руководство. Югославы даже перешучивались между собой: «Кто же у них в Кремле остался?»
Делегации на открытых машинах направились к резиденции Тито. В первой машине сидели он сам, Хрущев и Ворошилов. На улицах Москвы Тито встречало более миллиона человек. Все было подготовлено и тщательно спланировано. Однако югославам не могло не броситься в глаза искреннее проявление радости и дружелюбия, с которыми в Москве приветствовали Тито.
Временной резиденцией Тито стал особняк МИД СССР на улице Алексея Толстого, 17 (ныне улица Спиридоновка). Дворец был построен по проекту знаменитого архитектора Федора Шехтеля для жены миллионера Саввы Морозова Зинаиды. После революции здесь устроили Дом приемов для самых высокопоставленных зарубежных гостей.
На следующий день, в воскресенье, в резиденцию Тито приехал Хрущев. Он предложил югославскому президенту погулять по Москве. Тито согласился.
Очевидец вспоминает: «Стояло душное московское лето, я шел по Пушкинской площади и вдруг увидел некое скопление людей, которое передвигалось по скверу. Оказавшись в толпе зевак, я заметил, что всеобщее внимание привлекают два невысоких плотных мужчины. Это были Никита Хрущев и Иосип Броз Тито»
[511].
Возможно, Хрущев и Тито как раз шли есть мороженое. Тито тогда вспомнил, что когда он жил в Москве перед войной, то часто заходил в кафе на улице Горького, где всегда было очень вкусное мороженое. Теперь они отправились туда с Хрущевым — почти без охраны. Окружающие не обращали на них внимания, им и в голову не могло прийти, что советский руководитель свободно разгуливает по улицам в компании недавнего «кровавого палача» и «предателя» Тито.
В кафе Тито сразу сел за стол и попросил официанта принести мороженое. Тем временем начальник его охраны Жежель осматривал помещение. Вдруг он с изумлением увидел за одним из столиков двух видных представителей югославской эмиграции — генерала Попиводу и бывшего югославского посла в Румынии Голубовича. Он тут же бросился к ним, однако Попивода и Голубович выскочили на улицу через раскрытое окно первого этажа
[512].
Хрущев возмутился и тут же начал ругать своих людей — КГБ обещал на время визита взять югославских эмигрантов под особый контроль, Тито старался его успокоить. Но мороженое они все-таки попробовали. Правда, выяснилось, что ни у Тито, ни у Хрущева не оказалось при себе денег, и им пришлось занимать их у сопровождающих. Обратно в резиденцию Тито вернулся уже на автомобиле
[513].
Накануне визита представители югославской госбезопасности вместе с сотрудниками КГБ осматривали объекты, которые Тито необходимо было посетить. Он должен был возложить венок к Мавзолею на Красной площади. Сложность ситуации для югославов заключалась, однако, в том, что вместе с Лениным в Мавзолее тогда находился и Сталин, и называлось сооружение «Мавзолей Ленина — Сталина».
Один из сотрудников югославской службы безопасности направил перед визитом Тито такую телеграмму в Белград: «Эта старая падаль все еще находится в Мавзолее, и ежедневно тысячи людей проходят возле него. Его посмертная маска полна мрачного цинизма. Мы это видели. Страшно и ужасно выглядит. Мы выскочили оттуда как из пушки. Надеемся, что вы не будете смотреть. Достаточно того, что в наши обязанности входило увидеть это чудо».
Тито так и поступил. 4 июня он возложил венок к Мавзолею — к той его стене, к которой ближе всего находился саркофаг с телом Ленина. Надпись на венке гласила «Владимиру Ильичу Ленину — Иосип Броз Тито». Заходить внутрь Мавзолея он не стал. «Там лежал и этот гад Сталин, — записал в дневнике генерал Жежель. — Никто из нас не захотел его видеть. Нам это было противно. Жаль, что он находится в одной гробнице с Лениным»
[514].
Вечером 5 июня Тито дал в своей резиденции ужин в честь советских руководителей, на котором произнес длинный тост на русском языке. Он сказал, что югославские коммунисты всегда верили в КПСС и не сомневались, что конфликт будет ликвидирован. Посыпались и ответные тосты. Говорили Хрущев, Булганин, Микоян, Ворошилов, даже Молотов
[515]. Ворошилов, обняв Тито, заплакал. «Какой я дурак! — всхлипывал он. — Какие глупости я говорил по приказу Сталина! Мне за них сейчас стыдно… Простите, пожалуйста…»
[516]
Тито еще два дня осматривал Москву, побывал на первой в мире АЭС в Обнинске, а вечером 6 июня отправился в Ленинград. Вернувшись из Ленинграда, он провел несколько раундов переговоров с Хрущевым и Булганиным, посетил Академию Генерального штаба, а вечером — Большой театр, где смотрел балет «Лебединое озеро». После спектакля Тито и Йованка поднялись на сцену, чтобы поблагодарить артистов. Аплодировали все: Тито — артистам, а они — ему.
Югославская делегация побывала также в Сталинграде, Краснодаре, Новороссийске, Сочи. В одном поезде с Тито ехали Хрущев и Микоян. Было очень жарко, температура в поезде зашкаливала за 30 градусов, однако Тито и советские руководители не обращали на это внимания. Они долго сидели в одном купе и, как дипломатично отметил все тот же Жежель, «были в хорошем настроении в соответствии с русскими обычаями»
[517]. Говорят, что в одном из маленьких городов, через которые проезжали Тито и Хрущев, среди приветственных лозунгов был и такой: «Да здравствует дорогой товарищ Тито и его клика!»
