Книга Война и честь, страница 48. Автор книги Дэвид Марк Вебер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Война и честь»

Cтраница 48

Она ни единым словом – Боже упаси! – не задела ни Хонор, ни Белую Гавань. Более трети объема материала она посвятила осуждению Хейеса за привычную низкопробность его постоянной колонки слухов, вторую треть – призывам к коллегам-журналистам не делать поспешных выводов на основании столь сомнительного источника. А затем, продемонстрировав профессионализм, честность, иронию, всепоглощающую симпатию к жертвам подлости недобросовестного сплетника, посвятила оставшуюся треть приданию инсинуациям Хейеса убийственного налета правдоподобия.

Хонор до сих пор слово в слово помнила последние абзацы той кинжально острой статьи.


«Само собой разумеется, частная жизнь любого гражданина нашего Королевства, каким бы выдающимся он ни был, должна оставаться таковой – то есть частной. Что бы ни происходило между двумя взрослыми людьми по взаимному согласию, это их дело, и ничье больше, и всем, кто работает в прессе, нельзя забывать об этом, пока мы наблюдаем за развитием нынешней истории. Кроме того, всем нам надлежит помнить о крайней сомнительности источника этих предварительных, абсолютно не подтвержденных обвинений.

Но, в то же самое время, пусть это и неприятно для кое-кого из нас, существует ряд вопросов, которые обязательно должны прозвучать. Все нелестные предположения необходимо изучить, пусть даже лишь для того, чтобы отвергнуть их. Мы превратили наших героев в иконы. Мы вознесли их до недосягаемых высот нашего уважения и восхищения за мужество и профессионализм, сполна проявленные ими в суровой битве с врагами, стремившимися уничтожить всё, во что мы верим. Каков бы ни был финал этой истории, он никоим образом не сможет обесценить огромный вклад в войну против хевенитской агрессии, внесенный мужчиной, который командовал Восьмым флотом и поставил на колени военщину Народной Республики, или женщиной, чей беспримерный героизм и тактическое мастерство снискали ей прозвище «Саламандра».

Но при всем при том, достаточно ли только мужества и мастерства? Какие требования следует предъявлять к героям, которых мы сделали еще и политическими лидерами и государственными деятелями? Можно ли преуспевание на одном поприще считать за способность достичь совершенства в ином, совершенно другом виде борьбы? Если говорить о таких фундаментальных понятиях, как характер, верность слову и честность по отношению к людям, сыгравшим важную роль в твоей жизни, – чем оборачивается военный героизм, проявляясь в обычной человеческой жизни?

Больше всего меня беспокоят люди, которые настаивают на том, что можно увидеть великое в малом. Что выбор, который мы делаем, и решения, которые мы принимаем в личных вопросах, есть истинное отражение нашего выбора и занимаемых нами позиций на уровне общественном. Что в той степени, в какой мы соответствуем – либо не соответствуем – критериям наших внутренних, личных правил и ценностей, в той же степени мы способны успешно нести груз общественных забот – или шататься под их бременем.

Какую же оценку можно дать происходящему? Что мы скажем по поводу обвинений, которые прозвучат неизбежно: любой общественный деятель, любой политик, аналогичными просчетами загнавший себя в подобное двусмысленное положение, проявляет прискорбную нехватку здравомыслия, недопустимую для человека, на котором лежит ответственность за планирование политики и будущего Звездного Королевства Мантикора? Сейчас еще рано – слишком рано – принимать поспешные решения по любому из этих волнующих нас вопросов. Более того, хочется отметить, что сейчас слишком рано даже задаваться подобными вопросами, ибо до сих пор нет подтверждения тому, что уродливые слухи содержат в себе хотя бы крупицу истины.

И, тем не менее, подобные вопросы уже задаются, пусть даже тихо, неявно, бессознательно. И по зрелом размышлении, справедливы они или нет, обоснованны или нет, мы должны найти на них ответ, пусть даже в результате мы всего лишь придем к выводу, что их, для начала, вообще не стоило задавать. Ибо говорим мы о наших лидерах, о мужчине и женщине, которыми все мы восхищались в годы войны, на чье мнение и способность руководить нами в мирные годы мы сделали ставку, радея о процветании и безопасности нашего Королевства.

Пожалуй, в этой истории есть чему поучиться. Никто из нас не совершенен, все мы совершаем ошибки, и даже наши герои – всего лишь люди. И незаконно, и несправедливо требовать, чтобы человек был совершенен во всех сферах человеческой деятельности. Чтобы любой так же успешно справлялся с государственными делами, как справлялся он с испытаниями жестокого горнила войны. Возможно, все дело лишь в том, что мы слишком высоко вознесли наших героев, подняли их на такую высоту, с которой не в силах справиться ни один смертный. И если, в итоге, эти люди низвергнутся с высоты, подобно Икару из древней легенды, – их ли это вина или наша?»


Клозель произвела разрушительный эффект, не столько собственными высказываниями, сколько тем, что подготовила почву, и посыпавшиеся следом статьи – написанные консерваторами, прогрессистами, другими либералами, а также независимыми, по той или иной причине преданными кабинету, – падали на эту вспаханную и унавоженную почву и имели убийственно-беспристрастную окраску, столь же убедительную, сколь и фальшивую.

Хонор, конечно, опубликовала официальное заявление. Она знала, что Вилли Александер использовал все свои контакты в прессе, чтобы смягчить разгорающийся скандал. Она и сама проделала некоторую предварительную работу и даже явилась, тщательно скрывая смятение, на ток-шоу «В огонь». Это были не самые приятные минуты ее жизни.

Ни Принс, давняя сторонница либеральной партии, ни Дюкейн, убежденный и яростный лоялист, не скрывали своих политических пристрастий. Именно поэтому их программа пользовалась такой популярностью. Несмотря на политические разногласия, они уважали друг друга и сознательно пытались распространить это уважение на своих гостей и придержать полемику до завершающей части программы. Но это не значило, что они не задавали нелицеприятных вопросов.

– Я с определенным интересом прочитала ваше заявление от пятнадцатого числа, ваша милость, – говорила в камеру Минерва Принс – Я заметила, что вы признаетесь в наличии «тесных личных и профессиональных контактов» с графом Белой Гавани.

– Вообще-то, – спокойно поправила Хонор, гладя за ушами Нимица, лежавшего у нее на коленях с гораздо более спокойным видом, чем это соответствовало действительности, – я ни в чем не «признавалась», Минерва. Я объяснила, что поддерживаю тесные личные и профессиональные контакты как с графом Белой Гавани, так и с его братом, лордом Александером.

– Да, совершенно верно, – милостиво приняла поправку Принс – Вас бы не затруднило чуть подробнее объяснить нашим зрителям, что вы имели в виду?

– Разумеется, Минерва. – Хонор смотрела прямо в камеру, ни на миг не забывая о прямой трансляции, и улыбаясь с непосредственностью, которую все-таки научилась имитировать, – И граф, и я поддерживаем центристскую партию, а лорд Александер со времени смерти герцога Кромарти является руководителем этой партии. Если вспомнить, что центристы располагают большинством в Палате Общин и превосходством над правительственными партиями в Палате Лордов, мы трое неизбежно должны были стать близкими политическими союзниками. В сущности, наш союз служит поводом для непрерывных ораторских выступлений и дебатов в Палате Лордов вот уже почти три стандартных года… как и наше сопротивление политике правительства Высокого Хребта.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация