— Говорят, с сыном Рандольфа произошел несчастный случай.
— В самом деле?
— Играл в игру «Следуй за своим лидером».
— Что ж, сам Рандольф вряд ли таким образом попадет в беду, — шутили острословы Карлтон клуба.
[86]
После провала на втором вступительном экзамене отец заберет Уинстона из Хэрроу. Покидая в декабре 1892 года свою альма-матер, Черчилль без особых сожалений расстанется с привычным укладом школьной жизни. Быстро собрав свои вещи, он в первом же кебе отправится на железнодорожную станцию, не оставшись даже на «прощальный завтрак».
Должны будут пройти годы, прежде чем отношение к Хэрроу изменится. Так, например, давая оценку политического небосклона Великобритании в 1930-х годах, Уинстон скажет:
— Все как обычно. Хэрроу гордится Эмери, Гортом и мной, Итон — капитаном Рэмси и королем Бельгии, а Винчестер — Освальдом Мосли.
[87]
Со временем в мировоззрении Черчилля Хэрроу станет не просто учебным заведением, а превратится в хранителя британских традиций. Например, всегда высоко оценивая старые школьные песни, Уинстон будет замечать:
— Мне кажется, что эти песни являются самым большим сокровищем Хэрроу. В Итоне совершенно точно нет ничего подобного. У них в наличии только одна песня, да и то про греблю, которая хотя и является хорошим упражнением, но плохим спортом и еще худшим предметом, чтобы ей посвящали стихи.
[88]
С началом Второй мировой войны мнение о Хэрроу снова изменится. Осенью 1940 года, когда немецкая авиация плотной сетью окутает туманный Альбион, администрация школы откажется от эвакуации, вызвав восхищение у своего бывшего ученика. Глубоко тронутый данным поступком, Уинстон решит навестить бывшую школу, откуда он в такой спешке уехал сорок восемь лет назад. Начиная с 1940 года Черчилль станет почти ежегодно посещать Хэрроу, принимая непосредственное участие в песенных фестивалях.
Как правило, тексты песен оставались неизменны на протяжении многих десятилетий. Лишь только после каких-либо значимых событий добавлялись новые куплеты. В случае с Черчиллем традиционные куплеты дополнялись трижды.
Во время его первого (после 1892 года) визита 18 декабря 1940 года:
Nor less we praise in sterner
[89] days
The Leader of our Nation
And CHURCHILL's name shall win acclaim
From each new generation.
While in this fight to guard the Right
Our country you defend, Sir.
Here grim and gay we mean to stay,
And stick it to the end, Sir .
[90]
В честь его восьмидесятилетия 30 ноября 1954 года:
Sixty years on — though in time growing older,
Younger at heart you return to the Hill:
You, who in days of defeat ever bolder,
Let us to Victory, serve Britain still .
[91]
И в день его девяностолетнего юбилея 30 ноября 1964 года:
We who were born in the calm after thunder
Cherish our freedom to think and to do;
If in our turn we forgetfully wonder,
Yet we'll remember we owe it to you .
[92]
Но все это будет спустя годы. В 1892 же году перед Уинстоном откроются двери нового учебного заведения. Забрав своего старшего сына из Хэрроу, лорд Рандольф отправит его в Лексэм-Гарденс-Эрлскорт в Лондоне на курсы к капитану Вальтеру Генри Джеймсу, специализировавшемуся на натаскивании нерадивых учеников для поступления в Сэндхерст. Утверждали, что его муштра только «круглого идиота» не берет, ведь капитан Джеймс только отлично знал не все вопросы, которые могли быть заданы на вступительных экзаменах, но и великолепно разбирался во всех нюансах учебного процесса.
Уинстон произведет не слишком лестное впечатление на будущего наставника. В беседе с Рандольфом Вальтер заметит:
— Ваш сын слишком невнимателен и чрезмерно заносчив. К тому же он постоянно поучает своих преподавателей, заявляя им, что его познания в истории настолько обширны, что он не желает продолжать дальнейшую учебу в данной области.
[93]
Затем, сделав небольшую паузу, добавит:
— Мне даже не верится, что он и вправду прошел курс обучения в Хэрроу — скорее всего, он его просто обошел!
[94]
Если бы Уинстон оплошал и на этот раз, лорду Рандольфу ничего не оставалось бы, как отдать своего сына Натану Ротшильду. Страшно подумать, как могла измениться судьба Британии и всего мира, если бы Черчилль не сдал свой третий экзамен в Сэндхерст. К счастью, жесткий подход капитана Джеймса оказался эффективным, и 10 августа 1893 года Уинстон, выдержав вступительные экзамены и с третьей попытки, поступил в класс кавалерии. Чтобы стать пехотинцем ему не хватило 18 баллов. Уинстона опять подвела латынь, зато по истории он заслуженно занял первое место.
