Следующий, с кем Уинстон поделится своим предназначением, станет Джордж Клегг, служивший с ним на одном из бронепоездов во время осады Ледисмита. Однажды вечером, сидя у костра, Черчилль поведает ему о своих приключениях на военных полях Индии и Судана. Воспоминания Уинстона звучали настолько фантастично, что Клегг с его друзьями не верил и половине того, что говорил их новый знакомый. Офицеры полагали, что Черчилль хотел произвести впечатление, да и только. Никогда не отличавшийся особой застенчивостью, Уинстон громогласно произнес, заканчивая очередную историю:
— Поверьте моим словам, я стану премьер-министром Англии, до того как умру.
Данная реплика также получит свою долю смеха и едких комментариев. Но пройдут годы, и в 1940 году Джордж Клегг прочитает в газете «Natal Mercury» о назначении Уинстона Черчилля на пост премьер-министра. Старому вояке только и останется что воскликнуть:
— Ба! Да он сделал это!
[154]
Веря, что основу будущего составляет настоящее, Уинстон стал искать место для подвига, решив во что бы то ни стало прорваться в осажденный Ледисмит. Черчилль даже предложит 200 фунтов любому, кто согласится провести его через бурские укрепления, но, так и не дождавшись положительного ответа, отправится в расположенный неподалеку Эсткорт, где примет участие в одной из разведывательных операций на бронепоезде.
До поры до времени все шло нормально. Проведя удачную рекогносцировку, англичане стали возвращаться в Эсткорт. Проехав примерно с полпути, машинист заметил буров. Почувствовав что-то неладное, он тут же дал полный вперед. Раздались первые оружейные выстрелы. Состав быстро пролетел сквозь огонь неприятельских орудий и, выскочив на крутой спуск, с грохотом врезался в заранее уложенный на путях камень. Первый вагон с материалами для ремонта был подброшен в воздух и рухнул вверх дном на насыпь. Следовавший за ним бронированный вагон с дурбанской легкой пехотой проехал еще около ста метров и опрокинулся на бок. Третий вагон перекосило, и он также сошел с рельсов. Паровоз и задние вагоны легко тряхнуло, но они смогли устоять. После таких повреждений буры быстро сменили позицию и принялись вновь обстреливать пострадавших. На грозные залпы противника отвечала лишь маленькая семифунтовая пушка. Матросы умудрились сделать три выстрела, пока в ствол пушки не попал снаряд и она вместе с лафетом не была выброшена из вагона.
Уинстон, находившийся в одном из задних вагонов, перелез через стальной щит, спрыгнул на землю и побежал вдоль поезда к началу состава. Когда он пробегал мимо паровоза, у него над головой разорвалась шрапнель. «Неужели я все еще жив?»
[155] Тут же из локомотива вылез машинист поезда Чарльз Вагнер. Его лицо было в крови от недавно полученного ранения. Он был гражданский служащий, и ему не платили за смерть среди одиноких холмов у разбитого локомотива. Когда же Вагнер попытался скрыться, в дело вмешался Черчилль:
— Ты что! Если останешься на посту, твое имя упомянут в официальном отчете, а тебе торжественно вручат медаль.
— Я хотел… — начал было Чарльз.
— Да ты пойми, — перебил его Уинстон, — в одном сражении пуля никогда не попадет дважды в одну и ту же голову.
[156]
То ли от страха, то ли вдохновленный такой речью, бедный машинист вытер кровь с лица, залез обратно в кабину и до конца сражения с мужеством исполнял свой долг.
Как и следовало ожидать, никакой награды Вагнер так и не получит. Черчиллю придется лично исполнить свое обещание. Спустя десять лет в 1910 году, когда Уинстон станет министром внутренних дел, он отыщет Вагнера и убедит короля вручить храбро сражавшемуся машинисту медаль принца Альберта первой степени — высшую награду в Великобритании для гражданских лиц. Второй инженер, Александр Стюарт, получит медаль принца Альберта второй степени. Впоследствии Вагнер передаст свою награду в Военный музей в Дурбане, где она и хранится до сих пор.
Несмотря на обстрел противника, Черчилль и еще несколько добровольцев примутся очищать пути от завала. Безрассудство, с которым Уинстон лез под пули, веря в свою неуязвимость, произведет сильное впечатление на его сослуживцев. Во время беседы с фельдмаршалом Волсли капитан Энтони Уэлдон скажет:
— Я беседовал с водителем поезда и путевым рабочим, они сходятся во мнении, что никто не вел себя отважнее и хладнокровнее, чем мистер Черчилль.
А капитан Джеймс Вили, принимавший участие в расчистке путей, добавит:
— Уинстон очень храбрый малый, правда и без царя в голове.
[157]
Когда дорога была свободна, англичане с ужасом обнаружили, что на ходу остался только один паровоз, который был не в состоянии вместить всех желающих. Командир поезда капитан Халдейн решил, что в принципе они смогут управиться и с одним вагоном. Он приказал машинисту трогаться, но так, чтобы пехота смогла спрятаться за металлическим корпусом локомотива. Поезд медленно двинулся вперед. Выехав на склон холма, он, быстро набирая скорость, покатился вниз. Большинство солдат, не успевавшие за составом, оказались беззащитными перед вражескими орудиями. Увидев, что противник открыт, буры усилили огонь. В ходе данной перестрелки пострадало около четверти всего экипажа.
Когда паровоз оторвался от неприятеля, Черчилль решил спрыгнуть и подождать отстающих. Увидев удивленное лицо Вагнера, он произнес:
— Я не могу оставить наших солдат на произвол судьбы. Встретимся в Эсткорте.
[158]
Поезд двигался дальше и вскоре совсем скрылся из виду.
Пока Черчилль продолжал играть героическую роль, перед ним появились двое буров. Правая рука Уинстона потянулась к пистолету, но вместо спасительного оружия наткнулась лишь на пустую кобуру. Десятизарядный маузер мирно лежал в кабине машиниста, где его Черчилль и оставил, когда помогал раненым забираться в поезд. Оставалось только одно — спасаться бегством. Один за другим вслед ему раздалось шесть оружейных выстрелов. Пять пуль пролетели мимо, шестая задела Уинстону руку. Понимая, что дальше так бежать небезопасно, он метнулся в сторону одного из холмов, надеясь найти там укрытие. Взобравшись по гребню, Черчилль выбежал как раз на неприятельского всадника. Позже он вспоминал: «Передо мной стояла Смерть, беспощадная угрюмая Смерть, со своим легкомысленным спутником — Случаем». Уинстон поднял руки вверх и решительным голосом закричал:
— Сдаюсь!
[159]
