Большое значение будет уделено планированию черчиллевского кабинета — места, где творилась и создавалась История. Именно здесь Уинстон напишет свои самые известные исторические полотна — четырехтомную историю первого герцога Мальборо, шеститомную «Вторую мировую войну» и четырехтомную «Историю англоговорящих народов».
Согласно планам самого Черчилля в кабинете будет снят потолок, а открывшиеся при этом брусья напомнят известный свод Вестминстерского зала. Описывая свои детские впечатления, внучка Черчилля, Эмма Соамс, вспоминает:
— Его кабинет всегда являлся средоточием всего дома: очаровательность и притягательность различных вещей, великие события, что здесь обдумывались, книги, что создавались, — все придавало незабываемый колорит данному месту. Здесь всегда было тихо и мрачно, сигарный дым тяжело висел в воздухе. Не надо было быть достаточно взрослым, чтобы понять ту атмосферу глубокой сосредоточенности и огромной умственной работы, что царила в этой комнате.
[391]
Сильным изменениям подвергся также и западный фасад здания, служивший главным входом. Чтобы отгородить дом от дороги была построена новая кирпичная стена, украшенная пирокантой и горным клематисом. Зубчатый орнамент этой стены Черчилль позаимствовал у кирпичной кладки Квебекского дома, расположенного неподалеку в Вестерхейме. Тилден заменит также помпезный вход в форме остроконечного эркера на более элегантную дубовую дверь XVIII века, купленную у лондонского антиквара Томаса Кроутера за 25 фунтов стерлингов. Замена будет сделана по просьбе самого Черчилля. Предлагая Тилдену новый аксессуар, Уинстон заметит:
— Здесь есть замечательная дубовая дверь на Саутс Гросвенор-роад, в доме, принадлежащем герцогу Вестминстерскому. Мне кажется, она очень подойдет для нашего случая.
[392]
Кроме дубовой двери Тилден также купит у Кроутера несколько деталей для крыши и камина.
При создании комнат с видом на прекрасные сады и кентские ландшафты Тилден построит на восточной стороне новое крыло. Эту постройку, возвышающуюся на три метра над основным зданием, Черчилль с гордостью будет называть «мой мыс». Сегодня там расположены три большие комнаты, являющиеся гордостью Чартвелла. На верхнем этаже — спальня Клементины с цилиндрическим сводом, под ней, на первом этаже, находится гостиная, на цокольном этаже — столовая. Для того чтобы было легко пройти из комнаты в комнату, построят дополнительную лестницу.
Северное крыло будет отдано под обслуживающий персонал, всегда играющий значительную роль в жизни хозяина дома. Как заметит Клементина:
— Уинстон никогда не бывает так счастлив, когда одна из нянек нежно ухаживает за ним, в то время как Вальтер надевает на него носки.
[393]
Жизнь Черчилля была немыслима без слуг. Его личный секретарь Энтони Монтагю Браун вспоминает один диалог, состоявшийся между Клементиной и ее супругом в первой половине 1950-х годов.
— Я собираюсь на следующие выходные съездить в Чартвелл, — произнес Черчилль.
— Уинстон, это невозможно. Он закрыт, к тому же там некому приготовить тебе еду.
— Какая разница! Я буду готовить себе сам. Я умею варить яйца. Однажды я уже видел, как это делается.
[394]
Иногда викторианская приверженность Черчилля к слугам доходила порой до курьезов. Однажды во время путешествия по Северной Америке Уинстон остановился в доме губернатора Виржинии Гарри Берда. Последний предупредил своего четырнадцатилетнего сына Гарри Берда-младшего о приезде видного политика из Великобритании и попросил одеться в вечерний костюм, чтобы произвести хорошее впечатление на высокопоставленного гостя.
Когда настал положенный час, Гарри-младший, одетый во фрак, манишку и бабочку, стоял в гостиной и ждал Черчилля. Увидев Уинстона, медленно спускающего по лестнице, Гарри с ним поздоровался и быстрым шагом направился к нему. Каково же было его удивление, когда вместо ответного приветствия он услышал:
— Купи мне пару газет в местном киоске.
Как потом выяснилось, Черчилль все перепутал, приняв сына губернатора за одного из лакеев. Чтобы не разочаровать важного гостя, Гарри с радостью исполнил просьбу британского политика, за что получил четвертак в качестве чаевых. Пройдут годы, и Гарри Берд-младший, ставший со временем сенатором США, будет свыше семидесяти лет хранить данную монету, считая ее одним из самых важных сокровищ своей жизни.
[395]
Но вернемся к Чартвеллу. Помимо комнат для обслуживающего персонала в северном крыле здания также будет размещена кухня. Как считал Тилден:
— Комнаты, в которых готовят пищу, должны находиться около подсобных помещений и как можно дальше от спален, что и было сделано в Чартвелле.
[396]
За водоснабжение будет отвечать местная водопроводная компания, осуществляющая подачу воды при помощи специального гидравлического насоса. Черчилль также проведет к себе телефон, чтобы всегда быть в курсе основных политических событий, происходящих в столице Британской империи.
Перестройка дома обойдется Уинстону намного дороже, чем он предполагал изначально. Вместо 7 000 фунтов ему придется отдать почти в два с половиной раза больше — 18 000. Заставят понервничать и растянувшиеся сроки ремонта. В какой-то момент Уинстон даже отчается увидеть всю работу завершенной. Делясь своими опасениями с Клементиной, он ей признается:
— Главное все закончить. Конец просто жизненно важен для нас.
[397]
В апреле 1924 года мечта Черчилля наконец-то осуществится — перестройка Чартвелла подойдет к концу. В середине месяца Уинстон вместе со своими детьми въедет в новый дом, пока еще без жены. Объяснялось ли это ее занятостью, усталостью после выборов или той неприязнью, которую она испытывала в отношении Чартвелла, теперь уже и не столь важно. Главное, что Уинстон был счастлив. Войдя в спальню своей жены, он развалился на ее кровати, достал листок бумаги и принялся писать:
…
Моя дорогая,
Это первое письмо, которое я пишу тебе из Чартвелла. Ты и вправду должна быть здесь. Сейчас я лежу на кровати в твоей спальне (которую на время аннексировал для себя). Мы провели здесь два восхитительных дня. Все готово к твоему приезду.
