— А где твоя двоюродная сестра берет миллионеров?
Начальница Тамара то и дело цепляла роскошных мужчин,
которые катали ее на иномарках и возили отдыхать в теплые страны. У самой же
Ларисы ни разу так и не завязалось ни одного романтического знакомства с
кем-нибудь из клиентов.
— Где берет миллионеров? В самых роскошных отелях мира,
где они любят останавливаться. На международных кинофестивалях и концертах
знаменитостей, на показах мод, на пляжах Малибу. Видишь ли, стоит только
попасть в высшее общество, как из него уже не выбраться. Оно засасывает женщин,
словно Гримпенская трясина. У Анжелики вообще странная судьба. В детстве ее
отдали в балетную школу, и с тех пор она уже не жила дома. Знаешь, что такое
балет? Это изнурительные тренировки и практически полный отказ от личной жизни.
Девочка росла в интернате и для родителей — почти чужая.
Во время гастролей, когда Анжелике было лет восемнадцать, в
нее влюбился какой-то австрийский граф или герцог, она сочеталась с ним браком
и бросила сцену. С этого момента жизнь ее наполнена романтикой. После развода
она стала обеспеченной женщиной и начала свои скитания по миру. Каждые полгода
у нее новый претендент на руку и сердце. В Москве она оказалась как раз в связи
с тем, что заарканила богатого соотечественника. Кажется, он разводит страусов
в Подмосковье.
— А ребенок? — спросила Лариса. — Ребенок-то
чей? Графский?
— Да нет, вряд ли. Впрочем, не знаю, чей. Я никогда не
встречался с его отцом, — коротко ответил Жидков и, поскольку они уже
вползли на стоянку перед парком аттракционов, добавил:
— А вот и они. Вон там, поглядите. Видите, две женщины
и два мальчика?
Лариса приникла к окошку и сразу же поняла, о ком он
говорит. Компания оказалась довольно яркой. Возле дорогого серебристого авто
стояла блондинка с высоко взбитыми волосами. Гламурная от кончиков ногтей и до
носков своих туфель, она блистала и, по мнению Ларисы, была похожа на только
что отреставрированное здание. Несмотря на «балетное» прошлое, в настоящий
момент она имела довольно аппетитные формы, которые смело подчеркивала всеми
доступными средствами.
— Блондинка — это Анжелика, — пояснил Жидков, хотя
в этом не было необходимости.
Вряд ли ее можно было принять за гувернантку. Тем более что
вышеозначенная особа стояла тут же — в туфлях на низком каблуке и в простом
коричневом платье, с аккуратно заправленными за уши волосами. Несмотря на
непрезентабельный вид, в ней, пожалуй, чувствовался некий шарм. Когда Лариса
рассмотрела ее поближе, то отметила и неяркую косметику, и свежую кожу лица.
Жидков взял на себя инициативу и всех перезнакомил.
— Моя кузина, — представил он Анжелику. — А
вот это — моя невеста Лариса, а также ее… хм… родственник Леонид.
— Приятно познакомиться, — улыбнулась кузина.
С Ларисой она была очень мила. Она всегда чувствовала
расположение к тем женщинам, которые не угрожали ее статусу первой красавицы.
— Капитолина, — сделал пол-оборота Жидков и указал
на гувернантку. — Рекомендую.
— Приятно познакомиться, — мрачно ответила та и
посмотрела Ларисе прямо в глаза, словно была прорицательницей и видела в ее
будущем что-то ужасное.
— Мне тоже очень приятно, — соврала та.
— Дети, — ледяным тоном сказала Капитолина, не
поворачивая головы, — идите сюда.
Старший мальчик был одет в брюки, рубашку и тонкий черный
галстук, который делал его похожим на тщедушного взрослого. Тщательно
приглаженные смоляные волосы, бледная кожа и абсолютно угрюмое выражение лица
дополняли впечатление.
— Артем, — представился он, подойдя к Ларисе
поближе, и наклонил голову.
Та в ответ едва не сделала книксен. Сначала она хотела
сказать: «Привет!», но вместо этого выдавила из себя:
— Добрый день.
— А я — Иван, — сообщил второй ребенок, отчеканив
два четких шага. И тоже мотнул головой.
Лариса едва не разрыдалась от умиления — у малыша была
очаровательная мордашка с огромными синими глазами, страшно серьезная.
— Здравствуй, Ванечка, — тепло поздоровалась она и
немедленно удостоилась неприязненного взгляда Капитолины.
Когда Жидков с Анжеликой ушли немного вперед, а Шубин,
наоборот, отстал на несколько шагов, Капитолина сообщила:
— Мы не сюсюкаем с детьми.
— Я проявила сдержанную доброжелательность, — не
согласилась Лариса, мгновенно поняв, что гувернантка ей совершенно точно не
нравится.
— Для того чтобы дети выросли полноценными, с ними
нужно общаться, как со взрослыми.
— Конечно, после того, как они научатся говорить,
верно?
— Я прослушала курс детской психологии, —
поделилась Капитолина, понизив голос.
Вероятно, она не хотела, чтобы ее воспитанники слышали, что
под их с ней взаимоотношения подведена научная база. Лариса серьезно кивнула:
— Уверена, что ваш курс непременно поможет им вырасти
счастливыми.
Дети шли впереди парой, не разговаривая друг с другом, и
глядели точно вперед. Анжелика ни разу не оглянулась, чтобы обменяться с сыном
парой ничего не значащих фраз или просто помахать ему рукой. Она что-то
выговаривала Жидкову, и Лариса против воли начала изнывать от любопытства.
Недалеко от колеса обозрения Капитолина остановилась и
неожиданно громко хлопнула в ладоши. Артем и Ваня, словно дети капитана фон
Траппа, немедленно остановились и повернулись к ней.
— Предлагаю сделать один круг на колесе, — милостивым
тоном сообщила гувернантка. — С одной стороны, зрелище захватывающее. С
другой — поможет Артему написать сочинение на тему «Как растет и хорошеет
столица».
— Можно я сяду в одну кабинку с Антоном
Никифоровичем? — робко спросил Ваня, все это время державший руки по
швам. — Он обещал со мной покататься.
— А я поеду с мамой, — твердо сказал Артем.
— Ой, нет, дорогуша, — услышала и немедленно
возразила Анжелика. — Я совершенно не переношу высоты! Однажды твой отец
потащил меня в горы. Это самое ужасное воспоминание в моей жизни. Меня тошнило
еще трое суток после спуска.
— Так и быть, — покровительственным тоном заявила
Капитолина. — Я поеду с тобой.
И она взяла Артема за плечо маленькой крепкой рукой. Лариса
заметила, как блеснули глаза подростка. Что это было — неприязнь? Негодование?
Или ненависть?
— Я, в общем, тоже не очень люблю всякие такие
штуки, — попытался отвертеться Жидков.
Лариса подумала, что малыш примется канючить, но он не
сказал ни слова, а только потупился. Тогда она подошла к нерадивому опекуну и
прошипела ему в лицо:
— Я, конечно, человек посторонний, но как не стыдно,
Антон! Твоя обязанность — хоть изредка радовать мальчика своим вниманием.
